Вчера я был удивлен тем ажиотажем, который вызвало сообщение о том, что меня пригласили на встречу с Бараком Обамой. Мне казалось, что встречи представителей гражданского общества с главами государств во время их визитов в Россию — дело достаточно обычное, и превращать это в сенсацию, с моей точки зрения, не стоило. Но потом я понял, что есть в этом все-таки что-то новое: во-первых, президент США, приезжая в Россию, раньше никогда не встречался с ЛГБТ-активистами.
Вчера я был удивлен тем ажиотажем, который вызвало сообщение о том, что меня пригласили на встречу с Бараком Обамой. Мне казалось, что встречи представителей гражданского общества с главами государств во время их визитов в Россию — дело достаточно обычное, и превращать это в сенсацию, с моей точки зрения, не стоило. Но потом я понял, что есть в этом все-таки что-то новое: во-первых, президент США, приезжая в Россию, раньше никогда не встречался с ЛГБТ-активистами. Видимо, международное сообщество наконец-то признало, что решать проблему прав человека в мире без учета ситуации с сексуальными меньшинствами невозможно. ЛГБТ-движение — часть правозащитного движения, и игнорировать наше существование очень сложно.
А во-вторых, конечно, новость заключается в том, что встреча российских ЛГБТ-активистов с президентом США происходит раньше, чем с президентом России. И когда сегодня появилась информация о том, чтоПутин вроде бы тоже готов встретиться с нами, я понял, что очень сожалею о том, что мне приходится встречаться с президентом Обамой раньше, чем с президентом Путиным.
С одной стороны, права человека не являются внутренним делом государства, и обсуждение их мировыми лидерами — вещь необходимая, в том числе для обеспечения международного контроля за ситуацией. С другой стороны, то, что происходит в России, в том числе с геями и лесбиянками, я хотел бы прежде всего обсуждать с российскими властями, а они этого делать не хотели.
Когда в начале года в первом чтении был принят известный закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних, депутаты Госдумы тоже заявляли о своей готовности встретиться с ЛГБТ-активистами, чтобы обсудить проект ко второму чтению. Но, несмотря на то что мы трижды их приглашали, никакой встречи, никакого диалога так и не состоялось. Я не нахожу этому каких-то разумных оправданий. То, что говорит госпожа Мизулина — мол, она не знает, с кем встречаться, — это отговорки. Боюсь, то же самое может произойти и с нынешним обещанием Путина.
Тем не менее совершенно очевидно, что главный результат нашей встречи с Обамой случился еще до начала этой встречи – Путин тоже заявил, что хочет встречаться с ЛГБТ-активистами.
Вчера и сегодня многие спрашивают меня, о чем я хотел бы поговорить с Обамой и о чем с Путиным. Думаю, с ними надо говорить о разных вещах. С Обамой я бы обсудил необходимость создания какого-то реального механизма международного контроля за исполнением государствами своих обязательств в области прав человека. Деклараций и конвенций принято достаточно много, пора уже понимать, как мировые лидеры будут спрашивать друг с друга за соблюдение этих конвенций.
Как сделать так, чтобы, по крайней мере, факт нарушения прав человека не могли замалчивать и не могли публично отрицать. Ведь неоднократно прозвучавшие заявления Путина о том, что в России никто не дискриминирует геев и лесбиянок, — это по большому счету международный скандал.
Российские власти просто игнорируют эту проблему. Мы сегодня пытаемся добиваться возбуждения уголовных дел по факту нападений на подростков, которых известное движение «Оккупай педофиляй» принимает за геев, уже есть конкретные факты самоубийств подростков, произошедших из-за этих нападений и унижений, видео с этими унижениями выкладываются в интернет. Тем самым, с одной стороны, запугивается вообще все ЛГБТ-сообщество, с другой стороны, социально обиженные слои населения видят, как и на ком они могут выместить свою злобу.
Это очень опасные вещи, которые угрожают жизни, физическому и психическому здоровью миллионов людей. И при этом российская полиция, правоохранительные органы отказываются возбуждать уголовные дела по этим фактам. Потому что Путин сказал, что нет дискриминации, а они его подчиненные и не могут идти против воли своего начальника.
Такого рода заявления со стороны главы государства крайне опасны. И именно об этом я хотел бы поговорить с Путиным. Заявление, что в России никто не дискриминирует геев и лесбиянок, не соответствует действительности. И очень важно было бы, чтобы после этого первого разговора удалось поговорить о том, как эту ситуацию исправлять. Поговорить серьезно, без этой иронично-снисходительной интонации, которую позволяет себе лидер нашей страны, когда речь идет о геях и лесбиянках. Потому что здесь нет повода для иронии. Повторяю, речь идет о судьбах миллионов людей, которые чувствуют себя в нашей стране униженными, не чувствуют себя в безопасности, многие из них хотят уехать из страны, потому что боятся за себя и за будущее своих любимых, детей, нынешних и будущих. Наверное, президента России эти вопросы должны волновать.
И последнее. Меня сегодня резануло в заявлении Путина то, что он готов встретиться с нами, но ему до сих пор никто этого не предлагал. Я сразу вспомнил мою давнюю беседу с одним из лидеров националистов в Петербурге. Речь шла о запрете донорства крови, и у него между прочим спросили: «А вы-то сами кровь сдавали?» Он ответил: «Нет, мне никто не предлагал». Вот Путин по сути дела ответил то же самое: ему никто не предлагал исполнить его конституционный долг.
Он глава государства, гарант Конституции. Он сам должен проявлять инициативу по обсуждению проблем с правами человека, с положением отдельных групп людей в России. Это он должен инициировать такие встречи, поднимать эти вопросы, а мы, правозащитники, можем только ему помочь: предоставить информацию, предложить варианты решения проблемы. У нас все это есть, мы несколько лет занимаемся мониторингом и аналитикой. Мы готовы представить свое видение ситуации и путей ее нормализации.
Мне кажется, нужно изменение отношения президента и вообще российского руководства к самой проблеме соблюдения прав меньшинств в России. Нужно вернуться на практике, а не на словах и не в декларациях, к тому принципу, который зафиксирован у нас в Конституции: права и свободы человека являются высшей ценностью. Не надо ждать, когда кто-то попросит главу государства заняться вопросами человеческого достоинства, права на жизнь и других прав граждан.
Игорь Кочетков на grani.ru