Российскому политбеженцу Петру Любченкову грозит экстрадиция из Одессы. Соратники волнуются и за Владимира Ионова, который на днях без загранпаспорта пробрался огородами в Харьков. Украина, как правило, отказывает в убежище российским политактивистам. Анализ ситуации и практические советы — от координатора центра "Социальное действие" Александры Назаровой.
Российскому политбеженцу Петру Любченкову грозит экстрадиция из Одессы. Соратники волнуются и за Владимира Ионова, который на днях без загранпаспорта пробрался огородами в Харьков. Украина, как правило, отказывает в убежище российским политактивистам. Анализ ситуации и практические советы — от координатора центра "Социальное действие" Александры Назаровой.
– Давно ли ваша организация работает с политическими беженцами?
– С правовой точки зрения не бывает беженцев "политических" и "неполитических". Беженцы – это те, кто подпадает под определение Конвенции ООН о беженцах и национального законодательства. Политические взгляды, из-за которых человек подвергается преследованиям в своей собственной стране, – это один из таких признаков, обозначенных в конвенции. Есть и другие.
Мы занимаемся темой беженцев с 2006 года. Первые дела были связаны с депортированными искателями убежища в Украине. Их было двенадцать человек, они приехали из Узбекистана, где подвергались преследованиям за свои религиозные и политические взгляды. Проект "Без границ" возник именно как протестная инициатива. Мы протестовали против того, что Украина нарушает собственные обязательства. Нарушает не только международное законодательство, например, ооновскую конвенцию, но и свое национальное законодательство.
Мы не только протестовали против экстрадиции под видом депортации, но и начали помогать искателям убежища, в том числе тем, кто приезжает по политическим мотивам.
– И много таких?
– Нам трудно их подсчитать. С одной стороны, не все, кто приезжает из-за преследований в своей стране, дают о себе знать. Понятно, что те люди, которые не обращаются ни в миграционную службу, ни к какой-либо общественной организации, в том числе к нам, ни в агентство ООН по делам беженцев, так и остаются в тени и их настоящее количество посчитать мы не можем. В целом в Украину ежегодно приезжают и подают документы в миграционную службу около 1200-1500 человек, это новые искатели убежища. А дальше возникает сложность. Естественно, общественные организации не имеют доступа ко всем делам, поэтому о многом мы можем судить только исходя из статистики. В среднем около 10% из этих людей получают статус беженца. Остальные чаще всего растворяются. Это относится и к нашим клиентам, которые имели все основания получить статус беженца, были признаны беженцами со стороны агентства по делам беженцев, но не были признаны миграционной службой Украины.
– Какова процедура получения статуса беженца в Украине?
– Процедура относительно несложная. Когда человек въезжает в страну, он может попросить убежища сразу на границе, либо потом, въехав, обратиться за статусом беженца миграционную службу. В любом случае человек не должен подвергаться преследованию за то, что он не сразу обратился за убежищем. Он может и не знать о том, что есть такая процедура; вообще тот, кто бежит, обычно не имеет в голове готового плана действий, а ситуации очень разные. Миграционная служб, получив обращение, должна провести первое интервью и выдать человеку справку о том, что он обратился к Украине за защитой. С этой справкой человек гуляет какое-то время и ждет ответ от миграционной службы. В законе довольно четко прописаны сроки, но обычно они не соблюдаются. Обычно первый ответ мы ждем где-то на протяжении полугода. Теоретически этот ответ может быть положительным. На практике, к сожалению, в 99% случаев миграционная служба выносит отказ в предоставлении убежища.
– А основания?
– "Не подтверждена беженская история", "нет оснований". Этот отказ правозащитные организации трактуют как попытку миграционной службы понять, насколько серьезен запрос на получение статуса беженца. После почти обязательного отказа обжаловать его будут только те, кто имеет хоть какие-то основания для участия в дальнейшей процедуре. Это абсолютно незаконно, но это происходит повсеместно. Отказ может быть обжалован в суде. Суд может вынести решение в интересах искателя убежища либо обязать миграционную службу пересмотреть решение.
Исходя из нашей практики, суд никогда не выносит решения в пользу искателя убежища – он в лучшем случае обязывает миграционную службу пересмотреть дело. Дальше миграционная служба пересматривает дело и вторично отказывает заявителю. Отказ обжалуется снова, и таких обжалований может быть два. Все это время, пока человек обжалует отказы миграционной службы, он находится в статусе искателя убежища. Это значит, что у него есть справка и с точки зрения правоохранительных органов он находится в Украине законно. Поэтому он не может быть депортирован на том основании, что он находится в Украине больше 90 дней (таковы общие правила для иностранцев). Либо, в случае если этот человек является объектом розыска со стороны правоохранительных органов, прокуратуры страны происхождения – России, Узбекистана или еще какой-нибудь, – если об этом узнает украинская прокуратура, этот человек не может быть экстрадирован до окончания процедуры рассмотрения, включая все отказы.
Cложность в том, что на протяжении всей этой процедуры человек на самом деле не имеет какого-либо устойчивого базиса, для того чтобы здесь нормально находиться. Это абсолютно подвешенное состояние. С одной стороны, человек может работать, но для этого необходимо получать разрешение на работу. Разрешение на работу выдается на срок действия вот этой справки. Справку человек должен обновлять приблизительно каждый месяц. Разрешение на работу делается две недели, соответственно, остальные две недели человек может работать, но ни один нормальный работодатель его официально на работу не возьмет.
Нужно понимать, что национальная процедура предоставления статуса беженца не только долгая но, к сожалению, очень часто безрезультатная.
– А почему?
– Чтобы ответить на этот вопрос, надо быть миграционной службой.
– В некоторых странах миграционные службы прямо говорят, что массовый прием беженцев увеличивает государственные расходы по их содержанию и делает граждан беднее.
– В такой позиции есть элемент честности, это здорово. В Украине все немного не так. Здесь тоже беженцам выдается пособие. Оно разовое и "непосильным бременем" ложится на плечи украинских налогоплательщиков. Как ты думаешь, каков размер этого пособия?
– Гривен пятьсот…
– Семнадцать гривен. Этот размер пособия не менялся много лет. Понятно, что ни о каком налоговом бремени говорить невозможно. Откровенно ксенофобские тезисы миграционные службы Украины не озвучивают, хотя практика, я думаю, именно такова.
Сразу после Евромайдана благодаря давлению общественных организаций миграционная служба была очень настроена на работу по-новому. Начать, наконец, давать статусы, реформироваться, иметь наблюдающий орган из общественных организаций, который мог бы судить, насколько те или иные решения соответствуют духу закона. Но инициатива миграционной службы заглохла так же быстро, как появилась. Сначала оккупация Крыма, потом война на Востоке – понятно, всем тут же стало не до прав человека.
На одном из немногих обсуждений этих самых реформ первый заместитель главы миграционной службы Виктор Шейбут сказал: понимаете, в чем дело, раньше мы почему статусов россиянам не давали? Потому что наш северный "старший брат" говорил нам этого не делать. Это был самый честный ответ из всех, что мы слышали за все эти годы. Мы думаем, что во многом это было политическое решение, причем не только самостоятельное украинское, но и некое соглашение на пространстве стран бывшего Советского Союза о том, что искателям убежища из определенных стран статус получить в Украине невозможно.
– Именно поэтому стала возможна история с похищением Леонида Развозжаева?
– Мы понимаем, что россияне не имели возможности получить статус беженца в Украине. В 2008 году статус беженца получили Ольга Кудрина и Михаил Ганган (нацболы, участники акций прямого действия. – Ред.). С тех пор статус беженца, насколько мне известно, удалось получить лишь двоим россиянам. Люди приезжают, основания имеют, статус не получают. Если они могут уехать в какую-либо безопасную страну, получают статус там. Почему так? Ведь на самом деле критерии украинского закона о беженцах очень неплохие. Закон был изменен несколько лет назад, и в принципе он более или менее соответствует мировым стандартам.
– Уже известны довольно скандальные решения украинских судов, например, по делу Павла Шехтмана, которому отказали в получении статуса беженца, а в основу решения была фактически положена фабула обвинения, написанная российской прокуратурой. Примерно та же история произошла с главредом "Нового региона" Александром Щетининым. Была ли какая-то реакция на эти решения судов со стороны украинского общества?
– В широком смысле слова украинское общество, к сожалению, не видит и не слышит ничего об искателях убежища или беженцах из России по двум причинам. Первая – понятно, что последние полтора-два года новостные заголовки забиты новостями о Донбассе, о вынужденных переселенцах и всем, что связано с войной. Не до того. Вторая – с момента оккупации Крыма в украинском обществе есть ощущение, что последние, кто сюда могут приехать, – это россияне. Каждый раз, когда мы говорим, что есть искатели убежища из России, мы видим большие круглые глаза слушателей, журналистов, собеседников, нас спрашивают: неужели такие существуют? Реакции в обществе нет, потому что эти дела практически незаметны.
К сожалению, для нас нет ничего неожиданного в таких решениях судов, они довольно типичны. Это те случаи, когда миграционная служба или суд говорит: "Подождите, а вот у нас есть протокол задержания. Вы же хулиган, вы просто приехали сюда, потому что вы хулиган!" Человек отвечает, что никакой он не хулиган, а был задержан на митинге, но миграционная служба все равно больше доверяет полицейскому протоколу. К сожалению, если суду хочется отказать в статусе беженца, он найдет массу оснований для этого. Проблема не в букве закона, а в политической воле, причем не только персонально президента, но и тех, кто сейчас руководит миграционной службой.
– Наверно, агрессия со стороны России не способствует объективному подходу к делам российских беженцев, даже у правозащитников?
– Для нас вопрос так не стоит. Военная агрессия и политические процессы – это одно, искатель убежища – это всегда другое. Ни один человек не обязан терпеть лишения, страдания, дискриминацию, давления из-за действий своего правительства, особенно если этот человек эти действия не поддерживает.
– Те фигуранты, которых я упомянула, люди, прямо скажем, непростые…
– Мне как специалисту, работающему с искателями убежища, важно "выдрессировать" Украину, чтобы она давала статусы беженцев тогда, когда это необходимо, по тому законодательству, которое существует. Особенности характера человека для меня не имеют значения. Его политические взгляды меня интересуют настолько, насколько они объясняют причины преследования в стране происхождения. Искатель убежища и мой лучший друг – это абсолютно разные категории. Именно это дает возможность объективно принимать решение, можем ли мы помочь тому или иному человеку.
– В каких случаях вы понимаете, что не можете ничем помочь?
– Формально, когда человек заканчивает обжалование процедуры получения статуса беженца на национальном уровне и не может, не хочет или не принят в процедуру переселения в третью безопасную страну агентством по делам беженцев ООН, мы практически ничего не можем для него сделать. Мы можем пытаться выяснить, есть ли у человека возможность получить визу в третью страну, выехать и попробовать подать там документы на статус беженца самостоятельно. Можем пытаться понять, есть ли у человека какие-то иные основания, чтобы получить в Украине вид на жительство. Но, как ни грустно это признавать, в какой-то момент ходы заканчиваются. Мы не готовы и не будем работать по каким бы то ни было не описанным в законе процедурам.
– И как вы с ними расстаетесь?
– По-всякому.
– То есть это ваше "кладбище клиентов"?
– Мы не хотим называть этих людей "кладбищем клиентов", потому что бывают случаи, когда через какое-то время мы узнаем, что человек смог каким-то образом решить свои проблемы. Мы никогда не ограничиваем наших клиентов в способах решения проблемы. Иногда мы узнаем, что человек каким-то образом смог легализоваться здесь, иногда – что он находится не в Украине и не в своей стране и у него все хорошо. Мы этому рады. Мы предпочитаем не влезать в детали того, как это произошло. Чаще всего люди теряются. Это проблема, но, наверное, не только наша.
– А когда вы не готовы помогать?
– Когда есть основания предположить, что человек совершил тяжкие преступления насильственного характера. Например, если человек обвиняется в преступлениях против человечности. Второй вариант – если мы понимаем, что у нас нет фактов, подтверждающих, что человека действительно преследуют. У нас такие случаи тоже были. Таких людей мы очень понимаем по-человечески, но, к сожалению, с точки зрения законодательства попытка представиться беженцем в таком случае будет злоупотреблением.
– А как быть с гражданами Российской Федерации, которые уехали воевать за независимость Украины? Мы знаем много случаев, когда Украина не предоставляет таким людям ни статуса, ни гражданства. Президент Украины говорил, что будет закон, который облегчит процедуру принятия в гражданство, но, насколько я понимаю, на сегодняшний день ничего в этом направлении не сделано.
– Да, эта группа существует. Мы говорили с различными активистами, которые пытаются им помочь, и подтвердили, что мы готовы заниматься их делами. Многие из этих людей напуганы возможностью попасться в руки правоохранительных органов Украины в качестве россиян, находящихся здесь дольше 90 дней, и быть выдворенными раньше, чем они успеют получить какой-то статус, тем более что часть из них подавала на статус беженца и статус не получила. Чаще всего они этот отказ не обжаловали и не обращались к правозащитным организациям. Мы будем с ними работать как с обычными клиентами, дополнительно апеллируя к словам Порошенко о том, что люди, которые поддерживали Украину, имеют возможность легализоваться на территории Украины. Другое дело, что само высказывание Порошенко было очень некорректным. Это значит, что президент не знает, как выглядит закон.
– А как ты относишься к удивительной скорости, с которой паспорта граждан Украины получили Михаил Саакашвили и Мария Гайдар?
– К сожалению, мы это можем расценивать только как популизм. Если выбирается какой-то известный человек, который в обход существующей процедуры крайне быстро получает документы (так было и с журналисткой Екатериной Сергацковой), это вроде как создает впечатление, что Украина лояльна к сторонникам страны. Но для людей, разбирающихся в теме, это говорит о том, что официальные лица страны абсолютно не понимают того масштаба проблемы, который существует среди людей, поддерживающих Украину. Марии Гайдар скорее всего ничего не угрожало в том масштабе, в котором это угрожает политическим беженцам из России, не имеющим такого политического имени. Выдача документов – это прекрасно и хорошо, но тогда давайте решать проблему системно.
– Не опасаетесь ли вы, что при реформе миграционной системы Украины возникнет система, существенно ухудшающая положение беженцев в стране? В ряде европейских стран беженцы обязаны провести довольно долгое время в карантине, в лагерях, где условия содержания, мягко говоря, не лучшие.
– Все процедуры предоставления вида на жительство, гражданства, статуса беженца уже описаны украинским законодательством. Я не думаю, что украинские власти будут устраивать карантины, потому что политически это не самая выгодная картинка.
– Какие рекомендации вы могли бы дать людям, которые решили бежать?
– Первое. По возможности взять с собой все документы, которые подтверждают вашу историю. Если вы говорите, что вас преследовали за ваши политические взгляды, задерживали на акциях и митингах, что вы сколько-то отсидели, берите все документы, подтверждающие это. Это могут быть справки об освобождении, протоколы задержаний, а если вы обращались в суд и обжаловали эти задержания, то судебные документы.
Второе. По возможности соберите на флешку и перешлите на какое-нибудь облачное хранилище все ссылки в новостях, касающиеся вас и ваших соратников, сторонников. То есть все свидетельства, которые подтверждают, что вы как активист имеете проблемы с государством из-за своих политических взглядов.
Третье. Если есть возможность, получите письма поддержки от людей, которые уже получили статус беженца в любой стране и которые вместе с вами задерживались, были вашими друзьями, сторонниками той же гражданской группы, что и вы, работали в той же общественной организации, что и вы. Пусть они письменно подтвердят, что действительно вместе с вами преследовались властями. Это позволит защите показать, что в подобной ситуации людей признают беженцами, например, в странах Евросоюза. Так как у нас со странами Евросоюза в отношении беженцев схожее законодательство, то это может стать дополнительным аргументом в вашу пользу.
Четвертое. Перед тем как выезжать, заранее узнайте условия получения статуса беженца в той стране, куда вы собираетесь. Мы не рекомендуем людям ехать в Украину из-за того, что сейчас количество выдаваемых статусов беженца тут сравнительно небольшое по сравнению с другими странами. Но если вы все-таки решили выехать в Украину, свяжитесь с правозащитными организациями, которые занимаются поддержкой политических беженцев. Это даст вам возможность чувствовать себя чуть более уверенно с самых первых дней пребывания здесь.
Пятое. Если вы заявляете на границе, что хотите воспользоваться процедурой получения статуса беженца, вам не имеют права отказать. Если проблемы возникли и вам не дают возможности начать процедуру, вы можете позвонить на горячую линию погранслужбы Украины и сообщить, что вы искатель убежища, заявили об этом сразу, но вас не допускают на территорию. Обычно после такого звонка препятствия снимаются.
Шестое. Обязательно будьте в контакте с кем-то с украинской стороны, чтобы, если вы вовремя не выйдете из поезда, они могли бы поднять шум по поводу вашего исчезновения. Чем больше о вас знают, тем больше возможности вам помочь.
Источник: graniru.info
