Пожалуй, все общественные события уже можно сравнивать, проводя черту через поствыборные протесты. 31 марта акция стратегии 31 в Москве впервые прошла «после». Была ли заметна разница? Пожалуй, да, но трудноуловимая и сложно поддающаяся оценке.
Пожалуй, все общественные события уже можно сравнивать, проводя черту через поствыборные протесты. 31 марта акция стратегии 31 в Москве впервые прошла «после». Была ли заметна разница? Пожалуй, да, но трудноуловимая и сложно поддающаяся оценке.
Я не видела все акции, потому не оцениваю динамику, но тем заметнее отличия. Казалось бы, всё как прежде: суть события сводится к позиционному препирательству участников и полиции; участники акции делятся на героических сторонников Эдички и тех, кто приходит еще зачем-то. Последних не стало больше, хотя их ряды могли пополнить люди, воспринимающие акции, как модное времяпрепровождение. Может, таких нет вовсе?! Может, их переманили, например, акцией Удальцова или Автобусом в поддержку Pussy Riot?! Вряд ли. Не было в этот раз и заметной группы, воодушевленных любопытным форматом акции. Организаторы предложили выстраиваться очередью в автозаки, где обещали проводить практические занятии по общению с сотрудниками полиции. Кажется, что в автобусы для задержанных просились только сами инициаторы, которых упорно отказывались в них пускать.
Кстати, единственный настоящий автозак, перевозка людей в котором противоречит международным нормам и значит недопустима, был предусмотрительно припаркован подальше от площади и не был задействован (если кто-то знает об обратном — сообщайте! Мой коллега из Сыктывкара Эрнест Мезак ждет случаев зафиксированного их использования для обжалования и дальнейшего выдавливания этого спецтранспорта из оборота).
На последней акции не было юных прокремлевцев, занимающих площадь. Вероятно, они и не нужны, пока у мэрии есть надежное прикрытие — «археологические раскопки». Важно понимать, что такая отмазка — удовольствие дорогое и неудобное для города. Сам факт его появления — победа активистов, вынудивших тем самым государство нести убытки за нетерпимость к свободе собраний.
Интереснее настройки полиции:
— она начала содержательно готовиться к акциям, предусмотрительность с автозаком – тому подтверждение;
— тактики ее вмешательства на Триумфальной, хоть и противоречат закону, но отработаны четко. Засадные полки срочников спрятаны в арках на подходах к площади. Полицейские технично и методично оттесняют участников с пешеходной части Тверской. Потолкаться с полицией, бредущей неводом — собственно, и есть главное веселье для тех, кто не собирается запрыгивать в автозаки. Вытеснять народ полицейские стали аккуратнее, а значит 3 года тренировок на людях не прошли даром;
— полиция научилась выборочно хватать участников, дожидаясь более менее весомых причин, как забрасывание полицейских горящими фаерами. Лимоновцев они тоже опознают и хватают выборочно: кого-то знают в лицо, кого-то просто не могут не взять, например, если он в костюме Тома Сойера забирается на возвышение и, схватившись за дорожный знак, начинает читать стихи «Эдуарду Лимонову посвящается», в одно слово с большой буквы. Это незаконно и обидно, но это что-то вроде политической издержки, которую сообщество организаторов несет за вмешательство в карму полиции. Непропорционой эта издержка была для Мохнаткина, но и на его примере полиция чему-то научилась и такого больше не повторяла;
— почти всех задержанных отпустили быстро — систематичность мероприятий, помноженная на активность ОНК и команд правовой безопасности для активистов выправила московской полиции установленные законом сроки оформления администаративных протоколов;
— самое приятное, что большинство полицейских и срочников из внутренних войск отлично знает, почему оно здесь. Просвещение масс и настоящих пролетариев о праве на митинги, за которое нужно бороться, с какой бы стороны баррикад ты ни стоял, осуществляется силами самого государства. Еще лучше настроение народных дружинников, которые с энтузиазмом обсуждают лозунги, хихикают над плакатами «Хутин — пуй». Один из таких дружинников, выковырнув из уха наушник, чтобы поболтать с участниками, сам себе удивлялся: «странно, что мы сочувствуем той стороне, хотя должны быть на этой».
Совсем по ту сторону, кажется, остались только обыватели, которые до сих пор не выучили, что по 31-ым числам надо ходить по другой стороне Тверской и жалуются полицейским на то, что «все перегородили этими акциями». Некоторые из них, конечно, были недовольны полицией, а не активистами, которых на этом мероприятии без флагов и не видно.
Поредела толпа журналистов, вернее, тех, кто участвует в акции, прикрываясь фотоаппаратами и всякой видеотрансляцией. Не понятно, это про смелость и готовность придти без фотоаппарата или просто — потеря медийного интереса.
Стратегии-31 уже 3 года. Ее акции организаторы могут продолжать, как добрую традицию. Жаль, делать одно и тоже начинает наскучивать уже им самим, а приемников для передачи активности у них нет и не предвидится.
Организаторы Стратегии, запустив хорошо отформатированный и символически выверенный социальный вирус, забыли заложить программу завершения по плану Б: что должно быть в итоге, если формально согласовывать акцию власти не смогут, но уже будет очевидно, что они проиграли? Просто бросить эту историю нельзя, а придумать как уйти красиво — сложно, но, кажется, пора. В любом случае, собрания у памятника Маяковскому (с чтением стихов или без, 31-го или в любое другое число) даже в случае реставрации путинизма в худшей его версии — неизбежны.
Наталья Звягина