Поиски преступного вандализма в акции Петра Павленского, устроившего мини-Майдан на Малом Конюшенном мосту, продолжились 30 сентября в мировом суде. Процесс сам по себе постепенно превращается в арт-объект. Свидетелями же выступили обитатели Мойки – потомственные ленинградцы, считающие центр города неприкосновенным.
Поиски преступного вандализма в акции Петра Павленского, устроившего мини-Майдан на Малом Конюшенном мосту, продолжились 30 сентября в мировом суде. Процесс сам по себе постепенно превращается в арт-объект. Свидетелями же выступили обитатели Мойки – потомственные ленинградцы, считающие центр города неприкосновенным.
Петербургского акциониста Петра Павленского 30 сентября 2015 года продолжили судить за акцию «Свобода», замысел которой заключался в имитации Майдана, с поджогом покрышек, ударами палок о железо и размахиванием украинским флагом. 30 сентября прокуратура, доказывая вандализм Павленского, нашла сторонников в среде петербургской интеллигенции. Ее представители присоединились к местным госслужащим, ранее доходчиво объяснявшим, что гидротехническое сооружение способно оскорбляться и испытывать страдания.
Малый Конюшенный мост расположен у дома 1/7 по набережной Мойки. В нем преимущественно живут потомственные ленинградцы. Именно они, не считая уличных зевак, утром 23 февраля 2014 года стали первыми зрителями Павленского. Они же примкнули к ненавистникам акциониста.
Концентрированное мнение жильцов, пожалуй, отражено в допросе школьной учительницы Елены Липка. Окна ее квартиры на втором этаже выходят на мост. Ранним утром 23-го сон Елены Викторовны был прерван ритмичными звуками. Это Павленский колотил палкой.
«Очень громко было, – вспомнила учительница. – Я еще подумала: чего молотить-то в такую рань? Люди хотят отдохнуть».
Женщина видела, как покрышки, разложенные на мосту, занялись огнем.
«Дым был жуткий, а запах – мерзкий, – описала она ужас петербургского Майдана. – Кто-то пытался привлечь внимание к себе. Это демонстративность болезненная или политическая, утверждать не берусь. Меня возмутило, что люди приехали в центр, все закоптили и опоганили».
– Был ли нарушен общественный порядок? – спросил прокурор.
– Безусловно. Люди проснулись, стали смотреть в окна.
– Угроза жизни и здоровью существовала?
– Вдыхание гари от покрышек не укрепляет здоровье точно.
Яркое крещендо учительницы прервал адвокат Дмитрий Динзе:
– Вы потом интересовались, что это было?
– Нет, а зачем? Петербург является культурной столицей, поколения вкладывали силы в красоту. А тут приехали и разрушили культуру.
– А если я вам скажу, что художник привнес другую культуру – политический перформанс? Это была политическая акция.
– Для собраний и акций существует порядок согласования. Каждую субботу на Марсовом поле происходят вступления, в том числе сексуальных меньшинств. Почему нельзя было сделать нормально? Никто не имеет права нарушать покой людей. Если хотите выражать мнение – уведомьте.
Так как суть всего процесса над Павленским – выбор между акционизмом и вандализмом, судья Никитина сочла нужным уточнить:
– Вы можете посмотреть на происходившее как на элемент искусства? Если таков замысел автора.
– А был какой-то замысел? Культуры я не почувствовала никакой. Только бескультурье и неуважение к центру Петербурга. И было чувство оскорбления. Как можно разводить пожар в праздничный день?
– Никаких аналогий не заметили? Покрышки, огонь, украинский флаг? – вмешался Динзе.
– Как женщине, рожденной на Украине, мне стало стыдно, что человек таким образом выражает свои мысли. Ну проявите вы немного больше фантазии и изящества.
Зрители усмехнулись. Чего-чего, а фантазии Павленскому не занимать. Он резал себе ухо, заворачивался в колючую проволоку, прибивал мошонку к Красной площади, зашивал рот ниткой.
– Вы интересовались политическим искусством? – защита сделала еще одну попытку убедить Елену Викторовну посмотреть на поджог с другой точки зрения.
– Нет.
– А в каком виде искусство вас интересует?
– Классический балет.
– Вы никогда не видели подожженных покрышек? Почему употребляете слово «опоганивание»?
– Копоть шла в мои окна. В квартире был хороший воздух, а стал плохой, – закольцевала искусствоведческую дискуссию Елена Викторовна бытовым дискомфортом, и дальнейший поиск истины показался сторонам бессмысленным.
Остальными обитателями Мойки политический пропагандист Павленский тоже был не понят. Через пару дней суд допросит очередную порцию свидетелей.
Александр Ермаков
Источник: fontanka.ru