«Мода» на фальсификацию дел о терроризме: Сенцов, Кольченко, Асташин

Олег Сенцов и Александр Кольченко признаны виновными в терроризме и приговорены к длительным срокам заключения. Сенцов получил 20 лет строгого режима, а Кольченко — 10. Я намеренно абстрагируюсь от политических оценок данного дела, поскольку политика всегда диктует необходимость предвзятого отношения к делу в зависимости от той или иной иной политической позиции. Реакция общества подтверждает мои слова — отношение к делу Сенцова оценивается исходя из политических взглядов оценивающих, особенно по вопросу Украины.

Олег Сенцов и Александр Кольченко признаны виновными в терроризме и приговорены к длительным срокам заключения. Сенцов получил 20 лет строгого режима, а Кольченко — 10. Я намеренно абстрагируюсь от политических оценок данного дела, поскольку политика всегда диктует необходимость предвзятого отношения к делу в зависимости от той или иной иной политической позиции. Реакция общества подтверждает мои слова — отношение к делу Сенцова оценивается исходя из политических взглядов оценивающих, особенно по вопросу Украины.

Условные «крымнашисты» либо поддерживают данный приговор, либо — в лучшем случае — осторожно заявляют о слишком суровом наказании для Сенцова и Кольченко. Можно было и поменьше – такова их логика. Условные либералы ("западники", "заукраинцы") яростно критикуют судебное решение по "делу крымских террористов", априори считая Сенцова и Кольченко невиновными. Я же постараюсь дать объективную оценку делу "Сенцова-Кольченко", тем более, что сам не понаслышке знаком с российской правоохранительной системой и могу оценивать ее и с чисто юридической и с человеческой точек зрения.

К данному делу с самого начала возникло много вопросов. 30 мая 2014 года ФСБ сообщила о задержании Сенцова и ещё троих подозреваемых. По утверждению ФСБ, все они — члены «Правого сектора», а целью их было совершение диверсионно-террористических актов в Симферополе, Севастополе и Ялте; в частности, взрывы в ночь с 8 на 9 мая 2014 года самодельных взрывных устройств возле «мемориала Вечного огня» и памятника Ленину в Симферополе, а также поджоги офисов общественной организации «Русская община Крыма» и представительства партии «Единая Россия» в Симферополе 14 и 18 апреля 2014 года. В "Правом секторе" опровергли информацию о том, что Сенцов является членом их организации, а многие наблюдатели изумились тому, что известный кинорежиссер мог вдруг стать террористом. Сам Сенцов в деятельности "Правого сектора" замечен не был. Никакой экстремистской или террористической деятельностью ранее не занимался.

Вызывает сомнения и возможность участия в "Правом секторе" левого анархиста Кольченко. Анархическое движение Кольченко охарактеризовал как целый спектр действий и инициатив, направленных на участие в экологических акциях и в студенческом профсоюзном движении. С 2010 по 2013 годы Кольченко участвовал в пикетах в защиту прав наемных работников, студентов. Странное занятие для националиста из "Правого сектора". А отдельные вехи биографии Кольченко вступает в явное противоречие с самой возможностью его участие в "Правом секторе" или каких-то других националистических организациях. Так, например, он участвовал в акциях памяти убитых адвоката Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой, проводимых российскими антифашистами на территории Украины.

Отношение Кольченко к "Правому сектору" настолько же курьезно, насколько курьезным было заявление бывшего министра МВД России Нургалиева о том, что беспорядки на Манежной площади устроили "левые радикалы". Такая уж у нас традиция в правоохранительных органах – путать левых и правых. В руках таких вот "компетентных" сотрудников судьбы людей, проходящих по экстремистким делам по всей России.

9 октября 2014 года миссия Верховного комиссара ООН по правам человека на Украине обнародовала доклад, в котором говорилось, что "Сенцов, по его собственным словам, подвергался пыткам". Позднее, уже в ходе судебного процесса сам Сенцов, а также свидетель Афанасьев заявили о том, что показания по этому делу выбивались при помощи пыток. И не просто заявили, но в подробностях расскази о пытках, что заставляет серьезно относиться к их заявлению. Мой опыт подсказывает, что такие подробности нельзя или по крайней мере крайне сложно выдумать на пустом месте. У таких заявлений должны быть реальные основания. Впрочем, пытки в России – дело обычное, привычное нашему обществу. Настолько обыденное, что даже была создана целая общественная организации по борьбе с этим явлением – "Комитет против пыток".

Между прочим, факт пыток Сенцова косвенно подтверждает постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Сенцова о пытках, где указывается, конечно, что факты не подтвердились, но в то же время и указывается на многочисленные телесные повреждения на теле Сенцова, после его задержания операми. Ну а издевательские формулировки следственных отписок о том, что Сенцов мог сам нанести себе повреждения в результате использования садо-мазохистких практик, думаю, войдут в учебники юриспруденции.

Одного только факта использования пыток достаточно для того, чтобы поставить под сомнение все следствие и весь судебный процесс по делу Сенцова-Кольченко. Да и оперативное участие ФСБ в этом деле не свидетельствует в пользу "независимого и беспристрастного" судебного разбирательства в данном случае. Как известно, суды у нас практически напрямую подчиняются ФСБ. В каждом суде есть свой эфэсбешный куратор, который мягко направляет судей в тех случаях, когда они не уверены в виновности обвиняемых. Это не говоря еще о том, что суды сами по себе стараются помогать органам следствия и прокуратуры, стойко выдерживая обвинительный уклон в уголовном процессе, а наиболее важные судебные решения напрямую согласовываются с вышестоящими инстанциями, "чтобы чего не вышло".

Но кроме пыток есть и другие, чисто фактические данные о том, что в деле Сенцова не все так гладко. Все обвинение Сенцова строилось только на показаниях свидетелей, один из которых – Чирний – пошел на сделку со следствием и получил сравнительно небольшой срок по такому обвинению. Сделка со следствием и небольшой срок по терроризму – это сам по себе серьезный мотив для оговора Снецова. Тем не менее, на суде Чирний взял 51-ю статью Конституции.

Изучая материалы уголовного дела Сенцова-Кольченко, особенно первый том, где содержатся первоначальные материалы ОРД (оперативно-розыскных деятельности), я обратил внимание на полное отсутствие самого Сенцова в этих материалах. До определенного момента о нем нет ни единого слова. Речь идет о группе, в которой ключевую роль играл тот самый Чирний А.В., получивший ценой показаний на другого человека подозрительно маленький срок. В разговорах с эфэсбешным агентом Пироговым А.П., подосланным к нему с явной целью раскрутить это дело, Чирний упоминает и других лиц ("Леша", "Дюс" и Кирюша") но нигде – Сенцова. Сенцов появляется в деле позже, после дачи показаний задержанными Чирнием и Афанасьевым, что само по себе наводит на размышления. Похоже на, что Сенцова подтянули к этому делу позже, когда это кому-то понадобилось.

Все вышесказанное позволяет предположить, что дело Сенцова-Кольченко сфабриковано, по крайней мере, в какой-то части, а инкримируемая им террористическая организация является мистификацией, выдумкой особо ретивых сотрудников спецслужб, охочих до новых погон и премий за успешную раскрываемость "террористического подполья". Между тем, дело "Сенцова-Кольченко" не первое, в котором из малозначительных реальных инцидентов возникает обвинение в создании и деятельности террористического организаций.

Мое внимание привлекло сходство дела "крымских террористов" с делом моего бывшего сокамерника Ивана Асташина, обвиненного в создании "Автономной Боевой Террористической Организации" ("АБТО") и в проведении ряда террористических актов, включая поджог одного из местных управлений ФСБ в Москве. Аналогия очевидна. Также, как и в случае Сенцова-Кольченко, в деле Асташина имел место реальный инцидент – поджог одного из зданий ФСБ, а точнее – поджог подоконника и прилегающей мебели в одном из кабинетов одного из территориальных управлений ФСБ. Ночью. В отсутствии сотрудников в данном кабинете. В отсутсвие потерпевших. Вернее один потерпевший все же был – дежурный сотрудник, потушивший огонь в кабинете ночью и реально не пострадавший.
Кроме указанной акции, Асташина обвинили в нескольких поджогах торговых палаток "гостей с Юга", к которым он не имел никакого отношения, а в завершении всего – в подготовке ко взрыву электростанции. Подробности последнего инкриминируемого эпизода подробно описаны здесь.
Изюминка дела "АБТО" состояла в том, что из разных не связанных между собой эпизодов, совершенных двумя разными группами подростков, создали одно большое дело о некоем мифическом террористическом подполье под названием "АБТО" (или "Синдикат"), якобы совершившем множество акций: от поджогов торговых точек до поджога ФСБ. Венчал всю эту пирамиду террора якобы готовящийся терракт на электостанции.

Вам это ничего не напоминает?

А вот мне напоминает. В деле Сенцова-Кольченко тоже несколько поджогов и готовящихся взрывов были объединены в "группу Сенцова". Самого Сенцова подтянули к делу, не смотря на то, что лично он ни в чем не участвовал, а разумительных доказательств его вины, кроме голословных показаний так и не нашлось.

Есть и другие сходства этих дел.

И в том и в другом случае фактически нет потерпевших, что само по себе ставит под сомнение квалификацию обвинения. И там и там "терракты" получились какие-то совсем беззубые. Поджог дверей и подоконников – это не акт устрашения. В обоих случаях дела строились в основном на показаниях. А вот здесь поподробнее.

Адвокат одного из свидетелей обвинения Геннадия Афанасьева методы получения нужных показаний следующим образом: «Били в присутствии Бурдина (следователя – прим. ред.) и оперативников, били перчатками, жестко, в грудь и живот, по голове. Потом надели противогаз и начали зажимать шланг, он захлебывался рвотой в противогаз. Пытали током, в том числе прикрепляли провода к половым органам».

Бурдин — это следователь ФСБ, требовавший, по словам Афанасьева, оговорить Сенцова. А провода, которые прикрепляются к половым органам — это обычная практика современных российских следственных органов, которая применялалась к нескольким моим старым тюремным знакомым.

После того, как Афанасьев отказался оговаривать Сенцова на в суде, он был снова избит и подвергся моральному давлению в СИЗО, но ни общество ни государство на это особо не отреагировали. Сам Сенцов на суде рассказал следующее: "10 мая меня задержали у подъезда моего дома. Меня кинули в микроавтобус, с мешком на голове привезли в здание бывшего СБУ на Ивана Франко. Начался очень жесткий допрос, меня спрашивали, кого я знаю из активистов, кто собирался взрывать памятники. Меня начали избивать ногами, руками, дубинками, лежа и сидя. Когда я отказывался говорить, начали применять удушение.

Я много раз видел это в кино, и не понимал, как люди на этом ломаются. Но это очень страшно, ваша честь. Они угрожали изнасиловать меня дубинкой, вывезти в лес и там закопать. Часа через четыре они утомились, и повезли меня на обыск. Только там я узнал, что это — сотрудники ФСБ. Они там ожидали увидеть террористов и оружие, а нашли только моего ребенка — он присутствовал при обыске, о чем в протоколе не говорится. Найденные деньги — это деньги моей кинокомпании для съемок фильма „Носорог“».

А вот, что пишет Асташин о своем задержании и о показаниях по поводу электростанции: "После ряда вопросов о моей деятельности последовала неожиданная команда: «Ну, теперь рассказывай про электростанцию!» Что было после этого, рассказывать очень тяжело – несколькочасовой непрекращающийся ад. Как всегда, пытки начались с обычного избиения, которое мне потом показалось самым приятным моментом той ночи. Затем меня стали душить моим же шарфом. Все это, естественно, сопровождалось криками, матом и угрозами. Потом начали заламывать руки, которые и так всю дорогу были в наручниках за спиной.… Раздвинули максимально широко ноги (я сидел на полу), и чужая нога в тяжелом ботинке с ненавистью опустилась мне промеж ног… «Тиски» то сдавливались сильнее, то немного отпускали.… Продолжали сыпаться крики, мат, угрозы, вопросы.… Добавились угрозы по отношению к Поважной (подруга Асташина — примечание автора): «Если ты все не расскажешь, знаешь, что мы с ней сделаем?!»
Я не помню, как все это кончилось и в какой момент я сдался, но это случилось".

Какие схожие описания о методах спецслужб примененных в столь схожих делах о раскрытии "грозного террористического подполья". Вы всерьез думаете, что это сходство и эти описания – всего лишь совпадения?

В действительности мы, по-моему, имеем дело с новым и очень страшным явлением. Судя по всему в правоохранительных органах появилась "мода" на фальсификацию крупных дел о терроризме. Хотя бы в какой-то части. Кому-то большому в погонах очень хочется раскрыть и разгромить страшные террористические организации. А если их нет, то надо придумать! Или создать дело о терроризме на базе нескольких мелких, реальных эпизодов, притянув к нему невиновных людей.

Ивану Асташину в чем-то повезло больше Сенцова. Ему дали меньший срок, а потом после всех инстанций обжалования, снизили еще немножко. Не повезло ему в другом. Его дело не имело такого резонанса, не привлекло внимания правозащитников и журналистов. За него не вступались иностранные государства и межгосударственные объединения. Простой русский парень, не попавший в хитросплетения международной политики, он оказался никому не нужен. За него некому было вступиться. Поэтому вступиться решил я.

Кстати, в свое время из меня и еще нескольких людей тоже пытались создать сообщество, но только "экстремисткое". Ресурса не хватило, да и сфабрикованное дело об убийстве наделало шуму, не позволив борцам с экстремизмом завершить начатое. Заведовал всем эти замначальника федерального Центра "Э" генерал-майор Смирнов, ныне уволенный. По странному стечению обстоятельств, он же занимался оперативным сопровождением "АБТО". Ведущий специалист!

Обычно в конце своих статей я ставлю что-то нравоучительное, вроде того, что нужно бороться и противостоять. Но всем уже и так все понятно. Могу посоветовать только одно — не оценивайте каждое конкретное уголовное дело лишь только с политических позиций. Какими бы они ни были. Читайте лучше внимательнее материалы уголовного дела. Они многое проясняют.

Закончить я бы хотел словами Ивана Асташина:
"Граждане следователи, прокуроры, судьи, я, конечно, понимаю, это все красиво звучит: «организатор», «исполнители», и премию вам выпишут, и звезды получите, но нельзя же так! Если человеческого в вас ничего не осталось, то подумайте о себе, о детях, о том, что будет в стране лет через пять — десять… ".

Даниил Константинов

Источник: newsader.com