Дмитрий Бученков: «Меня арестовали за мои политические убеждения»

Правозащитники нашли нового фигуранта «болотного дела», которого четыре дня искали родственники и адвокат Помню, как три года назад мы подсчитывали арестованных «болотников»: первый, второй, тринадцатый, восемнадцатый. Потом некоторых из арестованных отпустили — оказалось, что у них алиби и на Болотной площади 6 мая они не были. Потом начались суды над теми, кто действительно был на Болотной, но тех преступлений, которые вменялись в вину, вовсе не совершал — то есть полицейских не бил, «боли» им не причинял, а всего лишь защищал от них тех, кого полицейские жестко задерживали.

Правозащитники нашли нового фигуранта «болотного дела», которого четыре дня искали родственники и адвокат Помню, как три года назад мы подсчитывали арестованных «болотников»: первый, второй, тринадцатый, восемнадцатый. Потом некоторых из арестованных отпустили — оказалось, что у них алиби и на Болотной площади 6 мая они не были. Потом начались суды над теми, кто действительно был на Болотной, но тех преступлений, которые вменялись в вину, вовсе не совершал — то есть полицейских не бил, «боли» им не причинял, а всего лишь защищал от них тех, кого полицейские жестко задерживали.

Первый «болотный процесс», второй, процесс Удальцова и Развозжаева. Амнистия, освобождение «болотников», осужденных первыми, УДО, ожидание конца срока у тех, кто отбывает свое наказание в колонии.

Но «болотное дело» и правда резиновое. Еще не закончился судебный процесс у, казалось, последнего фигуранта — Ивана Непомнящих, — как случились обыски у Дмитрия Бученкова, 37-летнего доцента кафедры истории медицины.

2 декабря Басманный суд арестовал его по обвинению в участии в массовых беспорядках и неповиновении сотруднику полиции.

Бученкова после обыска в московской квартире отвезли в Следственный комитет, где он очень быстро превратился из свидетеля в обвиняемого. В присутствии государственного адвоката провели очную ставку с сотрудником полиции, и хотя с 6 мая 2012 года прошло более трех лет и полицейский был в тот день в шлеме, он, как оказалось, прекрасно запомнил Бученкова — и опознал его как демонстранта, оказавшего ему сопротивление.

Потом был скорый суд, о котором следователь не сообщил ни родственникам, ни адвокату Бученкова Светлане Сидоркиной, которая предупредила следствие о том, что заключила договор с родственниками обвиняемого. Она совершенно случайно узнала, что в Басманном суде ее подзащитного арестовали на два месяца, и несколько дней искала его по всем московским СИЗО.

В воскресенье 6 декабря члены ОНК нашли нового «болотника» в ИВС на Петровке.

Дмитрий рассказал, что в пятницу его выводили из камеры на пятый этаж , где в одном из служебных кабинетов с ним беседовали оперативники из Центра «Э».

«Это были те же самые оперативники, которые присутствовали на обыске в московской квартире (еще один обыск сотрудники Следственного комитета провели в Нижнем Новгороде, в квартире родителей Бученкова. — Открытая Россия). Оперативники хотели, чтобы я дал признательные показания, и обещали, что если я не одумаюсь, то в понедельник придут другие сотрудники, и разговор будет гораздо жестче, — говорил Дмитрий правозащитникам. — Но в чем я могу признаваться? Меня ведь не было на Болотной площади 6 мая 2012 года. В тот день я был в Нижнем Новгороде, и для того, чтобы я мог доказать свое алиби, мне очень нужен адвокат».

Бученков связывает свой арест с тем, что он принимал участие в протестных акциях, и c тем, в частности, что он лично знаком с Алексеем Гаскаровым.

«Меня арестовали за мои политические убеждения. Я анархокоммунист», — говорит он.

Я рассказала Бученкову, что родственники и адвокат уже несколько дней не могут его найти, но о нем не забыли и в ближайшее время адвокат к нему придет.

Точно так же, как Бученкова, три года назад оперативники пугали Дениса Луцкевича, когда после ареста держали его в ИВС на Петровке. Он тогда держался очень мужественно. Так же мужественно сейчас держится Дмитрий Бученков.

Может быть, уже 7 декабря его переведут в СИЗО.

Там ему очень важна будет поддержка с воли — письма, передачи.

Неизвестно, сколько времени он будет сидеть по этому нелепому обвинению: два месяца, четыре, год? Или еще больше?

Каждый раз, когда разговариваешь с арестованным, чья невиновность очевидна, хочется его как-то ободрить и отвлечь.

Я спросила Дмитрия, позвонить ли мне его гражданской жене; он показал мне свою руку, на которой записал ее номер телефона, — но за четыре дня нахождения в ИВС надпись стерлась, а наизусть он номер не знал.

Я обещала, что свяжусь с ней через адвоката, а дальше обсуждали его будущую свадьбу в СИЗО, — как нечто совершенно обыденное.

«Кажется, кто-то из ''болотников'' в тюрьме женился?» — спросил Дмитрий.

«Полихович, Гаскаров и Развозжаев», — вспомнила я.

«Я совсем не против, — улыбнулся он, — только бы разрешили!».

Источник: openrussia.org