В Ростове-на-Дону двух студентов приговорили к 6,5 годам строгого режима, а еще одному дали 3 года условно. До суда их «сопровождал» Центр «Э»

В Ростове завершилось слушание дела в отношении трех молодых людей, которых обвиняют в организации массовых беспорядков с целью свержения власти. Несколько недель они в специально созданном чате обсуждали, что происходит в стране, не зная, что беседы в чате — не секрет для сотрудников Центра по противодействию экстремизму (Центра «Э»). 22-летнего Владислава Мордасова и 19-летнего Яна Сидорова приговорили к 6 годам 7 месяцам и 6 годам 6 месяцам колонии строгого режима соответственно. Обвиняемого в попытке участвовать в беспорядках Вячеслава Шашмина — к 3 годам условного срока.

5 ноября 2017 года 18-летний Ян Сидоров и 21-летний Влад Мордасов около полудня вышли на площадь Советов напротив здания правительства Ростовской области. В рюкзаках у них были два плаката, сделанные от руки, и мегафон. Немного подумав, они развернули ватман, на котором накануне написали: «Верните землю ростовским погорельцам». Парней тут же окружили люди, стали снимать их на телефон. Как позже выяснилось, среди снимавших были и сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом. Как только плакат был развернут, ребят задержали и увели с площади. На втором плакате было написано: «Правительство в отставку».

На следующий день молодых людей привезли в Кировский районный суд, где за нарушение правила проведения публичных акций они получили семь суток административного ареста.

Но из ИВС молодые люди уехали в СИЗО. К тому времени в отношении Мордасова, Сидорова и их приятеля Вячеслава Шамшина было возбуждено уголовное дело по ст. 212 УК РФ («Покушение на организацию массовых беспорядков»). Причем первые двое подписали признательные показания по статье, которая предусматривает до 12 лет лишения свободы.

На время следствия молодые люди были помещены в СИЗО. Вячеслава Шамшина, который состоял с молодыми людьми в переписке, задержали недалеко от места проведения акции, и суда он дожидался под домашним арестом. Следствие длилось более полутора лет, суд над группой начался в июне 2019 года. Сторона обвинения заявила, что настоящей целью выхода молодых людей на площадь была попытка спровоцировать в Ростове массовые беспорядки и вместе с единомышленниками по всей России поставить под угрозу существующий конституционный строй.

Еще на этапе следствия на судах по продлению меры пресечения Ян и Влад заявляли о беспрецедентном давлении на них, рассказывали, как во время отбывания административного наказания к ним в камеру приходили сотрудники ЦПЭ и каким способами добивались признательных показаний.

После службы в армии Влад Мордасов вернулся в родной Батайск и попытался устроиться на работу. Сделать это было непросто, говорит его мать Марина Мордасова: из-за конфликта с директором школы он бросил учебу после 10-го класса.

— У него с детства обостренное чувство справедливости, и все проблемы в школе всегда были из-за этого, — рассказывает Марина. — И характер такой, что против шерстки не погладишь.

Мама считает, что на сына сильно повлияло самоубийство дедушки, который заменил ему отца.

— Мы даже не знали, а дедушка, оказывается, очень сильно болел, — женщина с трудом сдерживает слезы. — У него были сильные боли, он мучился, но не шел к врачам. Ну как вам сказать?.. С деньгами у нас не очень, поэтому, наверное, не хотел нас обременять. Так и написал: простите, не могу больше терпеть… Для Влада это был очень сильный удар. Я думаю, после этого он и стал интересоваться этой «политикой».

Под «политикой» Марина подразумевает чат «Революция 5/11/17», который Ян и Влад создали в октябре 2017 года, познакомившись с другими ростовчанами под роликами признанной экстремистской и запрещенной в России «Артподготовки» Вячеслава Мальцева. В 2017 году он объявил 5 ноября началом новой русской революции — отсюда и название чата.

— Чат довольно быстро перестал быть местом обсуждения Мальцева и стал превращаться в группу оппозиционно настроенных ребят, которые хотели выйти на мирную акцию, — заявил на суде Влад Мордасов. — Спустя несколько дней в чате стали появляться радикально настроенные провокаторы. Они считали, что Мальцев призывает к кровавой революции и вооруженному сопротивлению, хотя к такому он никогда не призывал. Я этих взглядов не разделял, делал им замечания, удалял из чата, заносил в черный список. В чате была и более адекватная публика, которую интересовали острые проблемы нашего региона.

За молодыми людьми началась слежка. Они поняли это за несколько дней до задержания.
Владу позвонил какой-то незнакомый мужчина и стал задавать странные вопросы: где живет, что собирается делать? Опасаясь провокаций и ареста, одну ночь Влад провел дома у Яна Сидорова.

Они были уверены, что не совершают ничего противозаконного. И когда их уводили с площади, понимали лишь одно — ст. 31 Конституции РФ в России не работает, никакой свободы собраний не существует.

— На меня предварительно накричал оперативник центра «Э» Андрей Шпитько, а потом меня отвели на допрос.

«Знаешь, кто мы такие? — спросил (оперативный сотрудник центра «Э» Валентин) Краснокутский. — Мы — эстапо».

Мои ответы им не понравились. Краснокутский бил меня ладонями по щекам и кулаками в солнечное сплетение, душил со спины и шептал что-то на ухо. Я не понимал, почему это все со мной происходит, ведь я ничего не сделал. Итоговый акт опроса я даже не читал. Мне просто сказали его подписать. Это продолжалось четыре часа, — рассказал на суде Влад Мордасов (цитата по «МБХ-медиа»), вспоминая первые часы в околотке.
Подписав бумаги, которые ему подсунули оперативники, молодой человек надеялся, что отбудет положенные семь суток ареста и вернется домой.

— Обещали дать несколько суток ареста или штраф и отпустить, если признаемся. Мы получили по семь суток и вернулись в спецприемник отбывать арест. Я думал, что все кончилось, но на следующий день ко мне заявились Краснокутский и Казин. Они завели меня в какой-то кабинет, похожий на школьный класс, снова били, унижали, требовали «правильных» ответов. 10 ноября за нами снова приехали сотрудники ЦПЭ. Они отвезли нас в Следственный комитет, провели наверх по пожарной лестнице.

Там нас разделили. Следователь Гордеев спросил, может ли моя мама позволить себе защитника по соглашению? Я ответил: конечно, нет. Тогда он сказал писать заявление на адвоката по назначению. В скором времени приехала Александра Петровна Артамонова, чтобы осуществлять мою, если так можно выразиться, защиту. Позже в кабинет заглянули Краснокутский и Горбанев. Следователь сказал им, что я даю плохие показания.

Он посмотрел на адвоката и попросил ее уйти, потому что дальнейшее зрелище будет не для женских глаз, — говорит Мордасов. — Они втроем начали меня бить. Я сказал им, что не получится, я все равно не признаюсь. Тогда Гордеев достал из шкафчика противогаз. «Сейчас мы будем делать слоника», — сказал следователь.
Следующие десять минут он возился с противогазом. Заслонку с фильтра он, естественно, не снял. Они надевали его на меня несколько раз и душили, пока я не начинал задыхаться и дергаться. Я снова отказался признаваться. Они вообще взбесились, Гордеев начал орать неистово просто. В процессе пришел следователь Восканян, который услышал из коридора звуки, и присоединился. Они повалили меня на пол и начали пинать, вытирать ботинки о мое лицо. Двое спереди и двое сзади. Я закрыл голову, а они били в пах. Я не выдержал и согласился подписать показания. Мы спустились и записали показания на месте буквально с первого дубля. Понятые, которые были с ними, мне даже кофе сделали. На следующий день суд отправил меня в СИЗО.

Ян Сидоров
— Меня отвели на второй этаж и допрашивали там часов восемь, — рассказал на суде Ян Сидоров. — Как только я зашел в кабинет, сотрудник ЦПЭ (Мухадин) Урусов сразу толкнул меня на стул, начал бить по щекам и бутылкой по голове. Они говорили, что мы собирались устроить массовые беспорядки, что мы хотели повторить Майдан, что они все про нас знают. Передо мной сидел Краснокутский. Он протоколировал не мои слова, а свою точку зрения на происшедшее. Я должен был отвечать на все так, как хотелось им. Если я что-то отрицал, они били меня по лицу и унижали. Кто-то принес биту и сказал: «Вот как вы хотели проводить пикет». Я не хотел, чтобы все это продолжалось, и просто подписал бумагу. После этого меня спустили на первый этаж.

Версия следователей
На суде следователи изложили свою версию событий. По их мнению, молодые люди, поддавшись на оппозиционную агитацию в интернете, создали секретный чат, в котором обсуждали проблемы в стране, возмущались действиями государства, критиковали поведение властей. В качестве доказательства опасности, которую молодые люди представляют для государства, следователи предъявили суду скриншоты секретного чата, причем, как не раз отмечала защита, выбирали только те эпизоды, в которых были слова «беспорядки», «нападения», «коктейль Молотова» и пр.

В тот момент самым обсуждаемым событием в Ростове был крупный пожар в частном секторе на Театральном спуске. Огнем было охвачено более 30 тысяч квадратных метров, один человек погиб, около 600 оказались без крыши над головой.

Осенью 2017 года (спустя два месяца после пожара) стало очевидно, что погорельцам не дадут возможности вернуться и отстроить свои дома заново. Город до сих пор судится с теми, кто не желает покидать участки с уцелевшими домами. Возмущенные молодые люди решили привлечь внимание к этой проблеме и выйти на площадь перед зданием правительства с плакатом «Верните землю ростовским погорельцам». Именно в этот день была анонсирована «новая русская революция» Мальцева.

Между тем следователи настаивали: в чате вчерашние школьники обсуждали не проблемы, а способы организации массовых беспорядков, делились рецептами «коктейля Молотова», рассказывали, как использовать солдатские ремни в случае открытого противостояния сотрудникам полиции, призывали к беспорядкам и распределяли роли в их организации, рассказывали, как надо засыпать сахар в бензобак патрульных машин, чтобы они не заводились.

— Я не признаю свою вину. Я никого не призывал к погромам и поджогам, не распределял роли, не говорил, что нужно готовить взрывчатку. Я организовывал мирную акцию протеста. Я не состоял никогда в «Артподготовке», а о том, что она признана экстремистской организацией, узнал только весной прошлого года. Наши действия не были нацелены на причинение вреда обществу. Конечной целью было решение проблемы погорельцев. Мы не хотели менять власть в стране, мы хотели привлечь внимание власти к проблемам. Никогда нельзя оставаться равнодушным к чужим проблемам, — пояснил на суде Ян Сидоров.

Историю Яна Сидорова и Влада Мордасова сравнивают с резонансным делом «Нового величия», расследование которого в 2018 году привело к массовым акциям протеста в Москве.

Похоже, ростовское дело раскручивалось цэпээшниками по такой же схеме: внедрение — провокация — арест — суд.

«Суд — на стороне обвинения»
Взявшийся защищать Яна и Влада адвокат правозащитной организации «Агора» Сергей Денисенко заявил, что и следствие, и суд носили обвинительный уклон.

— Я в процессе не участвовал с самого начала. Но по тому, что изучил по протоколам, утверждаю: суд стоит на стороне обвинения. Мы считаем, что никакого справедливого суда сегодня не было, как и вчера, и позавчера, и с самого начала. Мы были лишены возможности отстаивать свою невиновность, в том числе предоставлять доказательства. Не были допрошены значимые свидетели, специалисты, суд не исследовал группу в чате, участие в которой вменяется в вину, — рассказал Денисенко журналистам после одного из августовских заседаний.

Встать на защиту Яна Сидорова ему удалось не без труда: суд упорно настаивал на том, чтобы молодого человека защищала адвокат по назначению Анастасия Тарасенко. В день, когда подсудимым предоставили последнее слово, она просила суд запретить журналистам видеосъемку в зале суда. Судья запретил.

— Речь прокурора изобиловала предположениями: «может быть», «характер митинга не определен», «вероятно, оказывалось сопротивление», — возмущается дедушка Яна Владимир Сидоров. — При обвинении по особо тяжким статьям не допускается предположений, должен быть четко доказан прямой умысел.

Мать Влада Марина Мордасова перед финальными заседаниями записала видеоролик, в котором обратилась в ростовчанам с просьбой поддержать ее сына, обвиненного в тяжком преступлении всего лишь за попытку реализовать свое конституционное право на свободу собраний. На марше 29 сентября на проспекте Сахарова в Москве звучали, в том числе, и требования освободить ростовских узников совести — Яна Сидорова и Влада Мордасова.

— Я в шоке, будто все происходит не с нами, просто сюр какой-то, — говорит Марина. — Разве это суд, если все ходатайства защиты отклонялись, экспертизы признавались только от обвинения? Ни психолого-лингвистическая, которая подтвердила, что ребята не призывали к насилию, а, наоборот, собирались на мирный митинг, ни вторая, проведенная после допроса Влада, подтвердившая, что он говорил явно заученными фразами, что это не его лексика. Они не были приобщены к делу — нам не давали защищаться, нарушено законное право на защиту.

Сторона обвинения запросила для Влада 8,5 года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима; для Яна Сидорова — 8 лет «общего», для Вячеслава Шамшина — 3 года колонии.

Беспрцедентно жесткое требование обвинения вызвало в обществе такой резонанс, что на последнее заседание в Ростовский областной суд пришли более сотни человек — случай для Ростова редкий.
Впервые поддержать обвиняемых пришли даже погорельцы, за которых Ян и Влад вступились в ноябре 2017 года, правда, их было всего несколько человек из шести сотен пострадавших.

— Поймите, многие сейчас судятся с администрацией города. Нам угрожают, мы боимся потерять то немногое, что осталось, — на условиях анонимности рассказала журналистам одна из пострадавших. — Хотя в душе, конечно, погорельцы очень высоко оценивают поступок мальчиков.

Последнее слово Влада Мордасова люди (в нарушение регламента) встретили аплодисментами. Он отказался признать вину, еще раз заявил о пытках и потребовал освобождения.

— Сахар нашел кто-нибудь? Скажите, что я еще кого-то убил карандашом. Или что я вызываю кислотные дожди. Моя вина в ходе следствия не доказана, инкриминируемые мне деяния я не совершал. Главный аргумент обвинения — мои показания, данные под давлением, — сказал Влад.

Правозащитный центр «Мемориал» и Amnesty International уже признали Яна Сидорова и Влада Мордасова политзаключенными.

— Ян Сидоров и Владислав Мордасов подверглись преследованию исключительно за пользование правами на свободу выражения мнений и свободу мирных собраний. Следует немедленно снять все обвинения, выдвинутые против них и против Вячеслава Шашмина, который утверждает, что не был связан с уличной акцией протеста Сидорова и Мордасова. Все они являются узниками совести, которых следует немедленно освободить безо всяких условий, — говорится в заявлении Amnesty International.

Оглашение приговора молодым людям было назначено на сегодня, 4 октября. Суд полностью признал вину троих студентов. 19-летнего Яна Сидорова приговорили к 6,5 годам колонии строгого режима, 22-летнего Владислава Мордасова — к 6 годам и 7 месяцам колонии строгого режима. За попытку участвовать в беспорядках Вячеславу Шашмину дали 3 года условно.