“Ночь длинных рук” обострила разногласия внутри Германии

Полиция задержала информацию, а пресса была слишком осторожна. Результат: недоверие граждан и жёсткие политические решения в будущем. А произошло следующее: привокзальная площадь в Кёльне стала местом массового преступления: собралась большая празднующая группа людей, компании мигрантов стали пускать в толпу фаеры, обступали других присутствующих, воровали кошельки и телефоны с помощью приёма “затанцевать” (Колено нападающего поднято и быстро движется из стороны в сторону между ног жертвы, пока та пытается сообразить, что происходит, и сосредоточена на этом “танце”, рука вора вытягивает ценные вещи из её кармана).

Полиция задержала информацию, а пресса была слишком осторожна. Результат: недоверие граждан и жёсткие политические решения в будущем. А произошло следующее: привокзальная площадь в Кёльне стала местом массового преступления: собралась большая празднующая группа людей, компании мигрантов стали пускать в толпу фаеры, обступали других присутствующих, воровали кошельки и телефоны с помощью приёма “затанцевать” (Колено нападающего поднято и быстро движется из стороны в сторону между ног жертвы, пока та пытается сообразить, что происходит, и сосредоточена на этом “танце”, рука вора вытягивает ценные вещи из её кармана).

Женщин обступали со всех сторон, оскорбляли, домогались, лезли руками под одежду, хватали за промежность и грудь. Интернет обошла записка со скабрезностями и угрозами, переведёнными с арабского, которую нашли у одного из задержанных в ту ночь. Поступила информация как минимум о двух совершившихся изнасилованиях.

Как оказалось в последствии, нечто подобное произошло и в других городах Германии и Европы. Например, в знаменитом увеселительном районе Гамбурга “Рипербан” прохожие девушки пережили такое же массовое домогательство, охранники клубов пытались отбивать их у толпы и прятали в своих заведениях. Сейчас, спустя почти две недели после случившегося, принято около 500 заявлений от пострадавших. Полиция сообщила вначале о “спокойной обстановке” в новогоднюю ночь. А о произошедшем общественности стало известно только через несколько дней. Тем самым у населения спровоцировали резкое недовольство полицией и “молчащей” прессой, а также страх остаться без информации в случае подобных происшествий в дальнейшем.

На сегодня пару десятков подозреваемых задержаны и опрошены. Многие, по свидетельству очевидцев, вели себя при этом очень “раскованно”, рвали свои документы с видом на жительство перед лицом полицейского, говорили “меня пригласила Меркель”, представлялись беженцами.

По факту большинство из них уже не первый раз попадаются на мелких преступлениях, хотя прибыли они в страну недавно, буквально 3-4 месяца назад, статуса беженца ещё не имеют, примерно половина из них идентифицирована как марокканцы, так же половина зарегистрирована, но на статус беженца ещё не подавала заявления. Среди задержанных, надо отметить, двое – немцы, один – гражданин США.

Местные марокканцы, давно находящиеся в стране, утверждают, что эти люди, их бывшие соотечественники, выдающие себя за сирийцев и иранцев – авантюристы и мелкие криминальные элементы. По их словам те летят через Турцию и там смешавшиваются с потоками сирийцев и прибывают в Германию под видом беженцев от войны. Обычно их выводят на чистую воду и высылают из страны, но разбирательство по заявлению об убежище может рассматриваться месяцами, часто даже годами, и за это время они успевают пополнить свой бюджет различными криминальными способами.

Стоит отметить, претенденты на статус беженца живут в специальных общежитиях, но они лишь частично ограничены в передвижении, им нельзя покидать федеральную землю, к которой они приписаны, и наниматься на работу, в остальном же они свободные люди. В случае подозрений в таких преступлениях, как кража, их отпускают до суда, а не держат в изоляторе. Человек с криминальной волей за это долгое время до суда может воровать хоть каждый день, и к суду уже, вероятно, не будет знать, за которое из замеченных преступлений его судят в данном случае.

Сначала обработка заявлений в Кёльне шла очень медленно. Сейчас штат сотрудников расширили и дело пошло быстрее. Шефа кёльнской полиции отправили на пенсию. Претензии к полиции: бездействие в злополучную ночь, свидетели утверждают, что полицейские часто даже не пытались вмешиваться, видя количественное превосходство преступников над собой. Во-вторых, слишком долгое замалчивание самого происшествия. Пресс-релиз вышел 2 января. Федеральные медиа стали массово сообщать о произошедшем и вовсе лишь 4 января, после того, как полиция дала пресс-конференцию по данному вопросу. В-третьих, возмущение у немецкого обывателя вызывает первоначальное замалчивание того, кем предполагаемые преступники являются по происхождению.

Все эти претензии играют на руку право-радикалам. По Германии с протестами прошлась организация “Pegida”, которую кое-где даже разогнали водомётами. Движение радикализуется, осенью они изображали виселицы с надписью “зарезервировано для Меркель и Габриеля”, сегодня они не только призывают к насилию над политиками, мигрантами, и журналистами, но и переходят к действиям. Зафиксированы первые нападения. Журналистку MDR избили во время фото-съёмки на акции Legida (лейпцигское ответвление движения Pegida). А в это воскресенье рядом с кёльнским вокзалом произошло множество нападений на людей из Пакистана и Сирии. Есть сведения, что до этого футбольные фанаты (Hooligans) договаривались об “охоте на людей”.

В некоторых городах праворадикалы и секьюрити собираются в патрули на улицы с целью “защитить наших женщин”. На что феминистки отмечают с сарказмом “Добрый немец желает домогаться своих женщин сам”.

Празднование местного пивного Октоберфеста, например, знаменито тем, что оно очень популярно у самих немцев, особенно у консерваторов и правых, поэтому состав участников довольно однородный в смысле национальности. Мигранты туда стараются не соваться. Одновременно места таких праздников печально известны тем, что пьяные мужчины активно распускают руки и несдержаны на язык как в отношении посетительниц, так и с официантками. 

Мигранты, в том числе и марокканцы, пребывают в шоке от произошедшего, официально просят прощения, устраивают акции, фотографируясь с покаянными плакатами и раздавая женщинам цветы на вокзалах, дают интервью, разоблачающие мафиози, и всячески пытаются дистанцироваться от “непривлекательных собратьев”. Сирийцы-беженцы возмущены тем, что тень от произошедшего падает на них, так нуждающихся в помощи Германии. Есть сообщения о том, что в сирийских онлайн-комьюнити велись переговоры о том, чтоб собраться в Кёльне и “набить морду” фальшивым беженцам.

Кроме всего прочего, курсирует версия о том, что произошедшее было не спонтанным преступлением, а спланированным действом широкой преступной сети. Никаких доказательств этому, правда, нет, кроме того, что многие подозреваемые действительно созванивались накануне.

Правительство Германии рассматривает возможность во-первых ускорить все процессы судебной бюрократии, а во-вторых, вводить более строгие законы для мигрантов. Например, в будущем высылка из страны может грозить в случае любого, даже мелкого преступления. Пока что высылают только после более-менее тяжёлых преступлений, по которым грозят несколько лет лишения свободы.

Новогодняя ночь и её последствия стали испытанием как для немецкой полиции, так и для гражданского общества, правительства и для местных медиа. Ведущие немецкие СМИ в общем придерживаются всё это время довольно нейтрального языка, избегают однобоких материалов и стараются держать нейтралитет. К текстам мало в чём можно придраться с точки зрения профессиональной этики. В отличие от, например, русскоязычной прессы, немецкие коллеги даже, похоже, перегнули палку с осторожностью, слишком боясь хоть как-то углубляться в новость и оставив в результате читателей и зрителей в первые дни нового года практически наедине с информационным голодом по этой теме.

Основная же критика федеральной и региональной прессы заключается в том, что, вероятно, из-за превратно понятой политкорректности, сообщения о происшествии более менее массово попали в прессу лишь на четвёртый день после самого события, а о национальности действующих лиц старались не спекулировать. К тому же, как выясняется, многие журналисты не придали поначалу большого значения произошедшему, так как в первые дни количество заявлений было не очень значительным.

Неповоротливость медиа “не желавших подливать масло в огонь” и слишком осторожничавших в ожидании официальной пресс-конференции полиции в результате сыграло на руку пропагандистским правым ресурсам, которые ухватились за тему раньше остальных, и на фоне молчания других источников стали самыми оперативными поставщиками информации читателю, преподнося её, однако, в своей манере и со своими выводами. PR-эксперт Хассо Мансфельд считает: “Кёльн — это признание в банкротстве прессы, он разрушителен для немецкого медиа-ландшафта”.

Предрассудки, как не странно, всё же вылезли и в серьёзной прессе. Правда, не в текстах, а в визуальной части. Иллюстрации к вполне взвешенным статьям иногда даже в самом уважаемом издании транслируют не только расистские, но и сексистские и даже эйблистские клише.

Так Süddeutsche Zeitung выбрала неудачную иллюстрацию к статье со словами палестинско-израильского психолога Ахмада Мансура “Многие молодые мусульмане не могут расслабленно относиться ко встрече с противоположным полом. Каждый раз это крайне сексуализированные ситуации. Это также почва для произошедшего в Кёльне”. В качестве визуального сопровождения была выбрана графика, на которой чёрная рука касается белого тела между ног: белая жертва, чёрный насильник. После волны критики в социальных сетях редактору пришлось принести свои извинения читателям.

Чёрные отпечатки рук на голом теле белой женщины (голова видна только на половину) на обложке журнала Focus также возмутили публику. Многие посчитали картинку также расистской и сексистской, о чём и сообщили в Твиттере и Фейсбуке. Однако, редактор этого издания не только не извинился, но и назвал критиков людьми “ничего не понимающими в иллюстрировании текстов”.

Кстати, по традиции в конце года в Германии выбирают „слово года“. Обычно им становится новояз, какое-то новое понятие или название, иногда что-то из молодёжного сленга и даже целые фразы. В этот раз таким словом стало „Gutmensch“, что примерно значит „Хорошечеловек“, перевёртыш словосочетания „Хороший человек“. Кто-то не очень умный, активист, готовый быть добрым за чужой счёт или очень беспечный. Увы, это слово стало оскорблением в сторону тех, кто в Германии готов принимать беженцев, встречает их на вокзалах, собирает для них одеяла и прочие пожертвования, борется для них со знаменитой немецкой бюрократией. Выбирали это слово учёные-языковеды из Дармштадта, похоже, уже в начале этого года, после кёльнских событий.

Источник: mediakritika.by