Организация «Апология протеста», помогающая задержанным на митингах, проанализировала практику применения к участникам акций протеста ст. 318 Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за применение насилия в отношении представителей власти. Всего в 2009–2017 гг. по ней было осуждено 65 046 человек, типовые случаи ее применения – пьяный дебош, на который приезжает наряд полиции, или конфликт на дороге с сотрудником ГИБДД. Но эта статья также стала основной для обвинения активистов в применении насилия к силовикам.
Показательная жестокость
Отдельной статистики о количестве привлеченных по ст. 318 участников акций нет, но число осужденных по ней в 2013–2015 гг. ежегодно росло на 600–800 человек, а затем несколько сократилось. Авторы доклада объясняют это усилением протестной активности в 2012 г. (6 мая прошел «Марш миллионов», результатом которого стало показательное болотное дело), а после пика 2015 г. наступил эффект охлаждения и общее количество осужденных почти вернулось к уровню 2009 г. Но при этом сохранилась тенденция к росту доли приговоров к реальным срокам лишения свободы.
Признание вины и рассмотрение дела в особом порядке, которые теоретически должны смягчать наказание, фактически не увеличивают шансы на условное осуждение или наказание, не связанное с лишением свободы, отмечают эксперты. Кроме того, московские суды принципиально не применяют предусмотренные законом механизмы прекращения дел в связи с примирением сторон или деятельным раскаянием, так как, по их мнению, не могут быть прекращены дела по так называемым двуобъектным преступлениям – не только против потерпевшего, но и против порядка управления.
Суд оштрафовал москвича, поднявшего на руки росгвардейца в метро
На дела гражданских активистов, отмечается в докладе, перенесли традиционные для уголовного процесса практики: двойные стандарты в оценке доказательств, презумпцию правоты правоохранителей, приоритет досудебных показаний обвиняемых перед судебными. Обвинения по таким делам сравнительно легко могут быть фальсифицированы, отмечают эксперты: ключевыми доказательствами в них являются показания потерпевшего и свидетелей – сотрудников полиции, которые при желании могут быть согласованы и запротоколированы вплоть до дословного совпадения.
Ненаказуемое насилие
Оборотная сторона этого процесса – невозможность привлечь к ответственности полицейских за применение насилия к участникам демонстраций, говорит руководитель «Апологии протеста» Алексей Глухов: если справедливости и удается добиться, то уже на уровне ЕСПЧ. Хотя сотрудники силовых структур все жестче ведут себя при разгоне мирных собраний, задержании гражданских активистов и просто случайных граждан. Но чуть ли не единственным широко известным случаем, когда полицейского смогли привлечь к уголовной ответственности за насилие в отношении митингующих, стало дело «жемчужного прапорщика» Вадима Бойко, ударившего человека резиновой палкой по голове на митинге в июле 2010 г. (в 2011 г. его осудили к 3,5 года лишения свободы условно).
Распространенный способ отклонить объяснения заявителей – ссылка на то, что они являются способом защиты. Так, в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению адвоката Михаила Беньяша, которому инкриминировали насилие в отношении полицейских, следователь указал: «К показаниям Беньяша М. М. стоит отнестись критически в связи с тем, что он тем самым пытается выстроить свою линию защиты по уголовному делу и тем самым уклониться от уголовного преследования». В свою очередь, сотрудники полиции, отрицавшие насилие в отношении Беньяша, сообщили, что он сам бился головой о стекло автомобиля, дверь и другие детали салона, а когда его вытащили из него – об асфальт. Не менее примечательны мотивировки постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлениям Данила Большакова и Даниила Маркелова (Красноярск): доводы заявителя не нашли подтверждения, так как он – сторонник Алексея Навального, «который, как известно, является оппонентом руководству Российской Федерации во главе с президентом Путиным В. В.».
Репрессивная политика
Репрессивная политика в целом усиливается, а практика применения ст. 318 используется как средство для запугивания людей, согласен адвокат Дмитрий Аграновский: «Я призываю всех сравнить приговоры по болотному делу, когда демонстрант отвел руку полицейского и получил за это 3,5 года лишения свободы, с приговорами по итогам недавних волнений во Франции, где митингующим назначали штрафы и максимум несколько месяцев ареста». Фактически обвинением по ст. 318 заканчивается любой контакт с полицией, констатирует адвокат. В итоге люди начинают бояться ходить на митинги, хотя формально Россия подписала международные документы, поощряющие мирные акции. Аграновский напоминает, что именно по обвинению в применении насилия к полицейским был лишен возможности заниматься политической деятельностью экс-депутат Госдумы Владимир Бессонов.
Репрессии усиливаются, согласен политик Дмитрий Гудков: «Есть установка тушить протесты, а тушить могут только кнутом – пряника у них уже нет». В результате для искусственной криминализации используются все доступные инструменты – например, реанимировали отмененную было Конституционным судом «дадинскую» статью УК, предусматривающую уголовную ответственность за неоднократное участие в несанкционированных митингах, напоминает Гудков.
