С 9 февраля 2013 года Сергей Удальцов находится под домашним арестом. Следствие по обвинению Удальцова в приготовлении и организации массовых беспорядков окончено. 80 томов уголовного дела. 20 000 тысяч листов. И еще 160 часов видео.

Сотрудники ФСИН каждый будний день доставляют Сергея в СК для ознакомления с делом…

Удальцову разрешено общаться только с адвокатами и близкими родственниками. Поэтому ответы координатора «Левого фронта» на вопросы «Новой» мы получили в письменном виде…

С 9 февраля 2013 года Сергей Удальцов находится под домашним арестом. Следствие по обвинению Удальцова в приготовлении и организации массовых беспорядков окончено. 80 томов уголовного дела. 20 000 тысяч листов. И еще 160 часов видео.

Сотрудники ФСИН каждый будний день доставляют Сергея в СК для ознакомления с делом…

Удальцову разрешено общаться только с адвокатами и близкими родственниками. Поэтому ответы координатора «Левого фронта» на вопросы «Новой» мы получили в письменном виде…

— Какие конкретно обвинения вам предъявлены?

— Меня и Леонида Развозжаева обвиняют в организации массовых беспорядков 6 мая 2012 года (ч. 1 ст. 212 УК РФ — до 10 лет лишения свободы) и в приготовлении к организации массовых беспорядков осенью 2012 года (ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 212 УК РФ — до 5 лет лишения свободы). Развозжаева также обвиняют в незаконном пересечении границы с Украиной (ч. 1 ст. 322 УК РФ — до 2 лет лишения свободы).

— Следователи допросили в качестве свидетелей по уголовному делу о беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 года сторонников «Левого фронта» в Казани и Ульяновске. Как утверждают в СК, «показаниями допрошенных лиц подтверждается, что основной задачей этих встреч (Удальцова с жителями Казани и Ульяновска) было склонение как можно большего количества людей к участию в оппозиционных акциях осенью 2012 года, в ходе которых планировалось организовать массовые беспорядки». Вы склоняли жителей Казани и Ульяновска к участию в оппозиционных акциях?

— Это как раз обвинение в приготовлении массовых беспорядков. Следствие считает, что приглашение жителей российских регионов к участию в осеннем Марше миллионов 15 сентября (который, кстати, прошел абсолютно мирно) — это подготовка беспорядков. Все это было бы очень смешно, если не знать, как наши суды рассматривают «политические» дела. Не удивлюсь, если суд послушно «проглотит» эти абсурдные доказательства.

Во время встреч в различных городах, которые проходили летом прошлого года, я действительно приглашал граждан принять участие в Марше миллионов, намеченном на 15 сентября. Делал я это совершенно открыто, в присутствии журналистов и сотрудников полиции. Но подчеркну, что речь шла о мирной, согласованной с властями акции. Поэтому все заявления СК РФ — это очевидная фальсификация, направленная на дезинформацию общественности.

— На какой стадии ознакомления с делом вы находитесь?

— Разглашать подробности не могу, но думаю, что ознакомление закончится в октябре, после чего дело будет передано в суд. Сам судебный процесс, скорее всего, начнется в конце октября — начале ноября. Ну а приговор, вероятно, мы услышим уже в следующем году.

— Вы сказали, что СК изначально отпустил вас под подписку о невыезде, чтобы «дискредитировать в глазах оппозиционеров». Это удалось?

— Ну это такая стандартная тактика. Разделяй и властвуй. Один в СИЗО, другой под подпиской — и у следователей уже есть повод для разводки. Не думаю, что в нашем случае это сыграло какую-то решающую роль, хотя ничего нельзя исключать. Наверняка тому же Лебедеву нашептывали: «Смотри, Удальцов на свободе, а ты здесь паришься. Подумай, почему так происходит?» Но в конечном итоге все зависит от человека. Развозжаеву, думаю, тоже про меня немало «напели», но он же не пошел на оговор, хотя ему в душе тоже, наверное, было обидно, что он в тюрьме, а я под подпиской о невыезде. А что касается дискредитации в глазах общества — тут, мне кажется, ничего у них не получилось. Тем более что подписка вскоре была заменена на домашний арест, который, прямо скажем, подарком не назовешь. Но в целом логика следствия мне понятна. Сначала оставили под подпиской о невыезде, чтобы было легче «раскручивать» Лебедева и Развозжаева. Потом, когда Лебедев пошел на сделку, а я никуда не сбежал и продолжал проявлять политическую активность, решили посадить меня под домашний арест. Чтобы, с одной стороны, не раздражал власти, а с другой — чтобы общественность не сильно возмущалась. Вроде ведь дома сидит Удальцов, а не в тюрьме.

— Вас обвиняют по «факту» подготовки беспорядков на деньги из-за рубежа. О какой сумме идет речь?

— Еще раз повторю — никаких денег на «организацию беспорядков» я ни от кого не получал. Все остальное — фантазии следствия.

— В Ульяновске по уголовному делу вас приговорили к обязательным работам…

— Действительно, в прошлом году в Ульяновске суд первой инстанции приговорил меня к 240 часам обязательных работ за якобы имевшее место «нанесение побоев» активистке «Молодой Гвардии Единой России» (на самом деле там случилась явная провокация со стороны прокремлевских активистов). То есть, я должен был по 4 часа в день подметать улицы или заниматься другими работами по благоустройству территории по месту проживания. Однако кассационный суд изменил приговор — вместо обязательных работ мне назначили штраф в размере 35 тысяч рублей. При помощи соратников по протестному движению я собрал более 100 кг мелких монет на указанную сумму штрафа и сдал их в Сбербанк. Тем не менее на данный момент у меня непогашенная судимость, что будет являться отягчающим обстоятельством при вынесении приговора по «болотному делу».

«Не удивлюсь, если сейчас Косте Лебедеву в санатории ставят клизмы…»

— Константин Лебедев заявил: «Я признал организацию массовых беспорядков 6 мая совместно с Сергеем Удальцовым, Леонидом Развозжаевым и Гиви Таргамадзе. Также я признал подготовку к будущим массовым беспорядкам в неопределенное время с теми же участниками». Следствие требовало от вас таких же признаний?

— А зачем им требовать? У следствия есть «признания» Лебедева и «явка с повинной» Развозжаева, написанная в брянском подвале (он затем отказался от этой явки, но сторона обвинения обязательно будет на нее ссылаться в суде) — это их главные козыри. В такой ситуации выбивать из меня какие-то «нужные» показания, видимо, нет необходимости, поэтому особого давления я не ощущаю. А все обвинения я отверг изначально, еще на доследственной проверке, и позиция моя с тех пор не менялась.

— Еще Лебедев признался, что «на Леню и Сережу я дал полные показания, но это только наше дело». Сказались ли на вас эти признания Лебедева?

— Показания Лебедева — одно из основных доказательств, которыми следствие обосновывает мою «вину». Так что, конечно, сказались, и сказались самым негативным образом. Кстати, Лебедев лукавит, когда говорит, что «это только наше дело». Потому что его показания будут использованы против всех «узников Болотной». Подставил он очень многих. У него, правда, еще есть шанс смыть с себя всю эту грязь. Для этого в суде по нашему делу, куда его будут привозить как свидетеля, он просто должен отказаться от своих лживых показаний. Другой вопрос, сможет ли он найти в себе силы для такого поступка? Очень сомневаюсь.

— После известия о сделке Лебедева со следствием вы назвали Лебедева «беспринципным трусом и предателем».

— Костя мнил себя революционером, а тут посидел в «Лефортово», послушал страшилки следователей, как он через десять лет без зубов из колонии освободится, — ну и намочил штанишки сразу. Подписал все и на всех, оговорил товарищей. Как это еще назвать? Думаю, можно было и пожестче выразиться.

— Константин Лебедев объяснил, что решил пойти на сделку со следствием, узнав о признательных показаниях Развозжаева. «Я убедился, что у следствия есть исчерпывающие доказательства нашей вины. Увидел, что следствие получило явку Леонида Развозжаева. Она определила дальнейшую деятельность следствия, а так как Леня был посвящен полностью во все, то явка не оставила для следствия никаких серьезных пробелов», — сказал Лебедев. Как вы думаете, действительно ли признательные показания Развозжаева вынудили Лебедева пойти на сделку со следствием?

— Это все попытки оправдать собственное предательство. Сделку со следствием Лебедев заключил в ноябре прошлого года, когда уже всем было известно, что Развозжаев отказался от явки с повинной. Костя не на Луне находился, к нему регулярно ходил адвокат, так что он, безусловно, был в курсе всех событий. Поэтому его оправдания звучат неубедительно.

— Развозжаев же сказал, что дал признательные показания по делу о приготовлении к массовым беспорядкам под «психологическим давлением». Вы верите в это?

— Не просто верю, я практически убежден, что так и было. На тот момент у следствия не было никаких доказательств, поэтому они и пошли на похищение Развозжаева из Киева, даже понимая, что это грубое нарушение международного права. Вся история с его вывозом в Москву в скотче и наручниках — явный криминал. По дороге с ним могли делать все что угодно, поэтому в данном случае не сомневаюсь, что давили на него очень сильно. Молодец, что потом нашел в себе силы отказаться от самооговора. В отместку за это, кстати, он и был отправлен по этапу в Иркутск (эпизод с якобы кражей 500 шапок в 1997 году), где его продолжали запугивать и требовать признания вины.

— Была ли у вас очная ставка с Лебедевым? Если да, то какие вопросы на ней ставились следствием?

— Нет, не было.

— Лебедев говорил о трех запланированных вариантах развития событий 6 мая 2012 года: «сидячая забастовка», «майдан с палатками» на площади и захват гостиницы «Москва» в случае, «если полицейских будет не очень много». Действительно ли обсуждались такие варианты?

— Это тоже фантазии Лебедева, который старательно подтверждает версию Следственного комитета о заранее спланированных беспорядках. Ничего такого не было. Захват гостиницы — это вообще клинический бред. «Сидячая забастовка» началась стихийно, когда демонстранты уперлись в полицейское оцепление, не предусмотренное планом проведения мероприятия, который был ранее согласован с организаторами акции. В этой ситуации, чтобы избежать давки и попыток прорыва этого оцепления возмущенными гражданами, было принято единственно правильное решение — сесть на асфальт, пока полиция не откроет свободный проход на площадь. К сожалению, потом ситуация вышла из-под нашего контроля, но никакого умысла на какие-либо беспорядки у организаторов не было — заявляю абсолютно однозначно, так как находился в самой гуще событий.

На самом деле основной вариант развития событий 6 мая был один — это проведение массовой демонстрации и митинга. Кстати, полностью согласованных с московской мэрией. Накануне инаугурации Путина необходимо было показать, что мы не считаем итоги президентских выборов легитимными, что тема нарушений на выборах не закрыта, что общественность будет и дальше добиваться социальной справедливости, реальной реформы политической и избирательной системы. Считаю, что после митинга люди могли и дальше оставаться на площади. Если при этом они не нарушают общественный порядок, не размахивают флагами и плакатами, не мешают движению транспорта — в этом нет ничего незаконного. Вроде бы в Москве тогда не было комендантского часа. Да и по поводу палаток — никто мне так и не показал какую-либо норму закона, которая запрещает ставить палатки. Так что когда следствие ссылается на палатки как на признак «массовых беспорядков», то это выглядит просто неадекватно. Митинги, шествия, стояния на площадях, те же палатки — это используемые во всем мире способы мирного давления на власть, осуществляемого гражданами для выполнения своих требований, для организации полноценного диалога власти и общества. И здесь нет ничего криминального. Я считал и считаю, что это нормальная цивилизованная практика протеста, которую надо активно развивать в России. Однако наши власти очень нервно реагируют на гражданский протест (видимо, правда глаза колет) и зачастую предпочитают вести диалог при помощи ОМОНа, что было ярко продемонстрировано как раз на Болотной площади. Именно власти спровоцировали конфликт, сорвали согласованный митинг, разогнали народ, а потом еще и выставили участников Марша миллионов хулиганами и негодяями. Очень грубая работа.

— Кто призывал людей садиться на мосту 6 мая?

— Решение было коллективное (кто-то один такой огромной массой людей управлять просто не может), принималось оно теми, кто шел впереди колонны (там были и простые активисты, и так называемые лидеры), буквально на ходу. И еще раз повторю — это было правильное решение.

— В «Анатомии протеста-2» есть фрагмент обсуждения подрыва Транссибирской магистрали. Лебедев по этому поводу сказал следующее: «Скажем так, он (Развозжаев) воспринял близко к сердцу задачу разводить грузин на деньги. И по-моему, захотел казаться более сумасшедшим, чем есть на самом деле. Конечно, никаких возможностей взорвать Транссиб или перекрыть его не было». У Развозжаева были реальные планы взорвать Транссиб?

— Комментировать идиотизм не вижу смысла. Развозжаев абсолютно не похож на клиента из Кащенко, он адекватный человек и, конечно, ничего взрывать не собирался.

— По словам Лебедева, от Таргамадзе «в июне, после 6 мая, вы получили $90 тыс. На эту сумму были куплены машины Развозжаеву и Насте Удальцовой». А Илья Пономарев говорил, что это он одалживал деньги под расписку вашей жене для покупки машины.

— Мы представим в суде все необходимые доказательства, подтверждающие несостоятельность данной версии (Лебедева). Машина недорогая, и была куплена не на «грузинские» деньги. Кстати, сейчас она арестована следствием, что абсолютно незаконно.

— При встрече с Лебедевым какие слова вы ему скажете?

— Думаю, слова здесь излишни. Плюнуть в лицо — вот и все. Это если интеллигентно поступить…

— Как вы полагаете, Лебедев был ранее завербован ФСБ?

— Знаете, обсуждать этот вопрос можно бесконечно. Доказательств у меня нет, но такая версия имеет право на жизнь. Время рассудит. Однако не удивлюсь, если сейчас Костя Лебедев не в СИЗО сидит, а отдыхает в санатории имени Дзержинского, где ему ставят клизмы и делают другие полезные процедуры. И такое возможно.

«Поддержка со стороны лидеров оппозиции «на троечку»

— Лидеры протеста вас как-нибудь поддерживают?

— На мой взгляд, сводить вопрос только к моей персоне неправильно. А если говорить про всех «узников Болотной» — то поддержка со стороны лидеров оппозиции пока «на троечку». Да, было проведено несколько достаточно крупных акций в поддержку ребят. Но останавливаться на этом нельзя. Надо активно ходить на судебные заседания, вести мощную информационную кампанию, готовить новые митинги и марши солидарности. В последнее время основную работу по этим направлениям ведут как раз не лидеры, а рядовые активисты — из Комитета 6 мая, РосУзника, разных политических организаций. Поэтому лидерам, как мне представляется, нужно прибавить оборотов. Да, сейчас все увлечены осенними выборами, да — «болотное дело» тянется очень долго, разбито на несколько частей, что не способствует поддержанию острого интереса общества и средств массовой информации. Но это ни в коем случае не может являться оправданием бездействия и пассивности. Наоборот, в такой ситуации именно лидеры оппозиции должны приложить все усилия, чтобы судьба «узников Болотной» оставалась в центре общественного внимания. Только громкий резонанс и крупные протестные акции могут вынудить власти ослабить репрессивное давление и завершить «болотный процесс» мягкими приговорами, амнистией или, что было бы самым правильным, — полным оправданием. Если будет тихо, то мы все поедем в колонии на большие сроки, тут нет сомнений. Это, безусловно, окажется серьезным поражением всего гражданского общества, развяжет властям руки для новых репрессий. И тогда завтра могут прийти к каждому из тех, кто сегодня промолчит. Так что предлагаю всем, в первую очередь лидерам, ни на минуту не забывать, что «узники Болотной» сидят и за них тоже.

Отдельный вопрос у меня к парламентской оппозиции — КПРФ и «Справедливой России». Считаю, что с их стороны в плане поддержки «узников Болотной» делается крайне мало. И это притом что среди фигурантов дела много людей с левыми взглядами (навскидку — Развозжаев, Удальцов, Гаскаров, Полихович, Духанина, Рукавишников, Акименков, Кавказский, Зимин, Каменский). А ведь партийцы могут постоянно говорить о «болотном деле» с трибуны Госдумы, на международных встречах и на встречах с членами правительства и президентом. Да, представители КПРФ еще в апреле внесли в Думу законопроект об амнистии по «болотному делу». Но с тех пор — тишина. Поэтому призываю парламентскую оппозицию активнее включаться в борьбу за освобождение фигурантов «болотного дела». В конце концов, такое понятие, как «солидарность», еще никто не отменял.

— Вы следили за судебным процессом по делу Навального?

— Только по телевизору (там, прямо скажем, информации было немного) и по рассказам жены и адвокатов. Дело это, безусловно, политическое, как и наше. Вообще-то власти вполне могли и Навального записать в организаторы беспорядков 6 мая, но, видимо, решили, что тянуть всех по одному делу для них тактически невыгодно. Поэтому Алексея стали раскручивать по экономическим статьям. Такое своеобразное «разделение труда». Кировский приговор, конечно, дикий. Но я надеюсь, что московские выборы и сопутствующие протестные акции позволят Навальному переломить ход событий и избежать отправки в колонию. Кстати, сейчас в мой адрес звучат и такие провокационные вопросы: «Не обидно, что тебе 10 лет светит, а Навальный может соскочить?» Отвечу однозначно — на такие разводки я не ведусь. Убежден, что на свободе должен быть и я, и Навальный, и другие политзаключенные. Надеюсь, что властям не удастся рассорить оппозицию по этой линии, и борьба за освобождение политузников не будет носить избирательный характер.

«Я выучил названия основных телесериалов…»

— Вы под домашним арестом, деньги зарабатывать не можете, на что живете? Как получаете медицинскую помощь?

— Басманный суд посадил меня под домашний арест с максимальными ограничениями (запрет на выход из квартиры, общение со всеми, кроме близких родственников и адвокатов, получение почты, пользование интернетом и телефоном), поэтому работать и зарабатывать, действительно, невозможно. Выручают, как всегда, родные и товарищи по протестному движению. Благо запросы у меня скромные. Что касается медицинской помощи — тут совсем беда. По закону я могу вызвать только скорую помощь — если совсем припрет. А плановые посещения врачей не предусмотрены, поэтому уже несколько месяцев, например, пытаемся добиться от Следственного комитета разрешения на визит к врачу, чтобы проверить зрение. Пока безрезультатно. (По словам адвокатов Удальцова, СК говорит, что «свобода такая не была установлена судом», а суд говорит, что «все ограничения вправе устанавливать СК». — Е. М.) В общем, сложности на каждом шагу. Скажу прямо — по некоторым параметрам содержание под домашним арестом жестче, чем в СИЗО. Такие вот парадоксы.

— Чем занимаетесь целыми днями? Что для вас тяжелее всего в условиях домашнего ареста?

— Как говорится, человек привыкает ко всему. Первые недели было тяжеловато, так как я привык к очень активному образу жизни. Все время хотелось куда-нибудь пойти, кому-то позвонить и т.д. Но постепенно втянулся, куда деваться. Стараюсь больше читать, писать тексты для будущей книги. Слежу за новостями по телевизору (он не запрещен), чтобы не отставать от жизни. Кстати, телевизор никогда так много не смотрел, как сейчас. Даже выучил названия основных телесериалов, могу в этом дать фору всем бабушкам. И конечно, занимаюсь физкультурой, чтобы не превратиться в «диванного оппозиционера», заплывшего жиром. В общем, не расслабляюсь и не падаю духом, хотя живого общения и реальных событий очень и очень не хватает. Но надо стиснуть зубы и терпеть, другого пути нет.

Источник: «Новая Газета»