13 июля известный ЛГБТ-активист Александр Ермошкин прибыл в Нью-Йорк. В своем интервью он рассказал нам о том, как проходили съемки программы «Специальный корреспондент. Ядовитый экспорт» и о том, почему он решил уехать из России.
13 июля известный ЛГБТ-активист Александр Ермошкин прибыл в Нью-Йорк. В своем интервью он рассказал нам о том, как проходили съемки программы «Специальный корреспондент. Ядовитый экспорт» и о том, почему он решил уехать из России.
Александр Ермошкин – преподавал географию в одной из школ Хабаровска. Он был вынужден уволится из школы из-за серьезного давления со стороны администрации после того как "Движение против пропаганды сексуальных извращений" подготовило и отправило петицию местным властям.
Александр, здравствуйте. Расскажите, пожалуйста, о том где вы сейчас и почему вы решили уехать из России?
Сейчас я в Нью-Йорке. Я думаю, что оставаться в России мне было бы попросту небезопасно. Наши государственные органы, давайте назовем их так, уже давно стремятся меня изолировать во многих смыслах и, прежде всего, в социальном смысле. Я говорю сейчас и о «запрете на профессию», и о своем увольнении1, и о лекции на своем факультете, которую мне так и не дали провести. И ведь лекция была на географическую тему, на тему, никак не связанную с ЛГБТ. Это должна была быть неофициальная открытая лекция для учителей и студентов, но за двое суток до ее проведения с организаторами лекции «провели беседу» и для нее срочно пришлось искать другое помещение. Это кольцо сжимается с 2013 года, когда я был уволен из школы и вуза. Затем приходили и в Институт водных экологических проблем ДВО РАН (тогда это было мое основное место работы) и рекомендовали уволить меня.
Когда Андрей Марченко показал мне фотографии протоколов допроса, откуда следовало, что в Хабаровске действует настоящее террористическое гей-подполье, я решил, что пора оформить загранпаспорт и попытаться получить визу.
Александр, а как вы думаете, почему именно вы? Ведь вы не единственный ЛГБТ-активист в России.
Я думаю, что здесь большое значение имеет региональный фактор. В стране и без меня хватает ЛГБТ-активистов, а на российском Дальнем Востоке я был «главным раздражителем». Я правда не знаю, чем они там руководствуются, но не хотелось быть «звездой на погонах». Ведь все это давление началось не сегодня и не вчера. Я ведь не только ЛГБТ-активист, я участвовал в одиночных пикетах, посвященных выборам, я вступил в «Яблоко» и собирался баллотироваться в городскую и краевую Думу (но в итоге, после выхода первого сюжета, в котором использована съёмка скрытой камерой) региональное отделение партии не утвердило мою кандидатуру на конференции. И до увольнения тоже было давление.
Совсем недавно на канале Россия вышел псевдо-документальный фильм – «Специальный корреспондент. Ядовитый экспорт», после которого появилась целая волна публикаций о вас. Расскажите, пожалуйста, что же на самом деле произошло?
Что произошло? Меня выманили в Москву. На самом деле я и должен был ехать в Москву, только 3 июля. А на 12 июля у меня был билет в Нью-Йорк. Это должен был быть такой спокойный запланированный отъезд. 23 июня я поехал в Комсомольск попрощаться с родителями, а 28-29 должен был вернуться в Хабаровск. Еще по пути в Комсомольск мне позвонила неизвестная женщина, сказала, что они хотят встретится со мной. Уже тогда я никак не мог понять, кто такие «они». А эта женщина все настаивала на полной конфиденциальности и еще назвала фамилию одного из сотрудников Посольства США в Москве. Фамилия показалась мне знакомой, но я не понял о ком конкретно идёт речь. Я был в автобусе, там было очень шумно. А эта женщина была очень настойчива. Я даже подумал, что это какая-то журналистка, которая хочет взять интервью. Она назвала фамилию еще одного сотрудника Посольства США, с которым мы встречались раньше, и я решил, что речь идёт о подобной встрече, на которой я рассказывал о текущих событиях, связанных с жизнью ЛГБТ-сообщества на российском Дальнем Востоке. Женщина подчёркивала «мою заинтересованность» в этой встрече, а тон разговора и намёки создавали ощущение, что мне грозит опасность. Меня, правда, смутило то, что она не знала, что у меня уже есть американская виза. Это пробудило некие подозрения, и я попытался свернуть разговор. Я ответил, что у меня нет времени и попрощался. Если честно, я был напуган этим звонком.
Она перезвонила примерно через час, извинилась, что видимо напугала меня, сказала, что теперь она видит, что моя виза уже одобрена. В этот раз она давила уже на то, что без этой встречи у меня могут возникнуть проблемы с выездом из страны. Я решил поехать на эту встречу. Несмотря на то, что мне пришлось сократить время пребывания на сплаве по реке Горин – местам моего детства, и выходить к автомобильной трассе через лес в одиночестве. Я вернулся в Хабаровск 26 июня, и меня уже ждал билет в Москву на 28 июня.
В Москве мне позвонили, как только самолет сел в аэропорту, продиктовали адрес и предложили взять такси. При этом, когда я заблудился и пытался перезвонить, чтобы уточнить место встречи, звонок просто не проходил. Наконец, эти люди сами мне позвонили, и я их нашел. Их было двое… и мне пришлось встречаться с ними дважды. В первый раз мы говорили ни о чем – об обстановке в стране, обо всем от погоды до политики. Меня смущало отсутствие акцента, лесть и описание того как у меня там (в Америке) всё получится. Говорили, что я достоин лучшего, что правильно, что решил уехать, обещали все для меня сделать. И часто включали в разговор очень странные намеки, которые показывали их осведомлённость о моих делах, передвижениях и даже личной жизни. Один из намёков меня поразил и напугал до паники. Вдруг сделав комплемент моему кольцу на руке, эта женщина показала поразительную осведомлённость о человеке, который это кольцо мне подарил. Я понимал, что это не те люди, за которых они себя выдают, что они преследуют свои цели. Я постоянно ощущал страх и неведение. А они продолжали и продолжали намекать о своей силе и осведомлённости. Я понимал, что попал в хорошо разработанную операцию, но страх не давал мыслить рационально.
Нервы не выдерживали, и я периодически начинал паниковать, они это видели и пытались меня успокоить. Наконец первая встреча окончилась, я ушел с неё на ватных ногах. Несмотря на настойчивые требования соблюдать конфиденциальность, я рассказал о встрече брату и друзьям. А на следующий день мне снова позвонили и назначили еще одну встречу, запись которой в основном и использована в сюжете. Я был напуган, но решил идти – я полагал что пока они не выполнят свою задачу, из страны меня не выпустят. Ведь моей главной целью было покинуть страну, и я совершенно не понимал кто и как мне может помочь или помешать. Не думаю, что тогда я вообще мог что-то рационально соображать.
После второй встречи я решил скрыться: перестал выходить в интернет, отключил телефон и уехал в Подмосковье. Уже там я решил обратится к правозащитникам, по крайней мере за консультацией, и поехал в Московскую Хельсинскую Группу, где встретился с Ириной Сергеевой и Ольгой Федоровой. Уже разговаривая с ними, мы выяснили что программа «Специальный корреспондент. Ядовитый экспорт» вышла в эфир.
У меня ощущение, что меня просто изнасиловали. Эту передачу можно назвать «окупай-педофиляй государственного масштаба». И этому аплодировали в студии и показывали на всю страну…
Александр, а чего вы ждете от своего переезда?
Теперь я просто хочу покоя и хотя бы ощущения относительной психологической безопасности. И пусть я не владею английским и у меня практически нет денег, я верю, что мне помогут. Друзья, знакомые и незнакомые. Как уже помогли мне в этой сложной ситуации. Я буду пытаться просто жить.
Что бы вы хотели сказать тем, кто остается?
В связи с той провокацией, наверное, я бы хотел, чтобы во мне увидели пример того, как не надо было делать. Чтобы сильные и уверенные активисты обращали больше внимания на тех, кто может попасть в такую историю. А вообще, мы же все очень разные – у нас разные условия, ресурсы, окружение, социальное положение. Нельзя сказать что-то, что подошло бы каждому. Самое главное только одно – не оставлять надежду и беречь друг друга. Я и сам не оставляю надежды и думаю, что однажды я обязательно вернусь домой, в Россию.
А что должно случится, чтобы вы вернулись?
Это странно, те люди тоже задавали мне этот вопрос. Я тогда сказал, и сейчас повторю: разворот страны к общечеловеческим ценностям, смена режима и люстрация. Без этого никакое движение вперед невозможно. Я не знаю, как и когда это случится, но без этого ничего не получится. Это просто огромная ошибка, что люстрация не была проведена в 90-х. Мы ведь фактически унаследовали все советское руководство и теперь вернулись в СССР.
Источник: lgbtnet.ru