Политическая деятельность и гражданское участие

В наш политизированный век трудно было себе представить, что вопрос о сути политической деятельности вновь станет актуальным. Казалось бы, все ясно: существует политика как особая сфера общественных отношений, и все, кто в нее вовлечен, так или иначе занимаются полити­кой, то есть осуществляют политическую деятельность. Именно так полагают российские законодатели и право­охранительные органы, высказывая претензии к различ­ным НКО по поводу их политической деятельности.

В наш политизированный век трудно было себе представить, что вопрос о сути политической деятельности вновь станет актуальным. Казалось бы, все ясно: существует политика как особая сфера общественных отношений, и все, кто в нее вовлечен, так или иначе занимаются полити­кой, то есть осуществляют политическую деятельность. Именно так полагают российские законодатели и право­охранительные органы, высказывая претензии к различ­ным НКО по поводу их политической деятельности.

Но так ли все просто на самом деле? Любая ли вклю­ченность в политическую сферу или даже простое соприкосновение с ней означает занятие политической деятельностью? К примеру, вы смотрите по телевиде­нию политическую программу. Занимаетесь ли вы в это время политикой? Очевидно, нет. А если обсуждаете просмотренное с домочадцами или коллегами по рабо­те, публично высказывая свою политическую пози­цию? Видимо, тоже нет. Ну, а если обращаетесь к депу­татам, а то и, бери выше, к самому президенту с требо­ванием принять какой-нибудь федеральный закон, то есть пытаетесь непосредственно повлиять на позицию государства, занимаетесь ли вы в этом случае полити­кой? И может ли в данном случае ваша активность по стремлению изменить политику государства в той или иной сфере жизни общества квалифицироваться как политическая деятельность? А если становитесь в оди­ночный пикет с политическими требованиями? Вопросы простые, их можно множить и множить. Однако ответы на них не так однозначны. Здравый смысл подсказывает: не всякую деятельность по поводу политики (дискуссии на политические темы, к примеру) можно назвать собственно политической деятель­ностью. Но какую тогда? Где тот водораздел, где тот квалифицирующий признак, наличие или отсутствие которого дает нам ясное понимание, является ли пуб­личная активность субъекта политической деятель­ностью или нет?

Чтобы разобраться в этом, необходимо сделать несколько методологических замечаний, и поможет нам в этом не очень популярный ныне К. Маркс и его «Критика политической экономии».

При анализе человеческой деятельности Маркс четко разделял предмет деятельно­сти, то есть то, на что направлен человече­ский интерес, и то особое средство, кото­рое использует человек в процессе этой деятельности. Благодаря средству труда человек получает саму возможность воздействовать на предмет труда, предмет своего интереса. При этом средство труда является определяющим компонентом деятельности, благодаря которому она осуществляется. Именно средство опреде­ляет ее особое качество и отличает от дру­гих видов деятельности. Поэтому средство труда, продолжает Маркс, составляет не только показатель особого качества производственной деятельности, но и является необходимым условием и внут­ренним фактором ее осуществления.

Итак, следуя Марксу, характер той или иной человеческой деятельности опреде­ляется не столько ее предметом (направ­ленностью интереса), сколько тем осо­бым средством, которое используется при осуществлении данной деятельности. Применительно к политической деятель­ности таким особым средством, благода­ря которому она осуществляется и стано­вится собственно политической, является власть. Именно использование политиче­ской власти как особого средства отлича­ет политическую деятельность от других видов социальной активности. Без распо­ряжения политической властью нет и не может быть политической деятельности как таковой. Использование политиче­ской власти наполняет основное содер­жание политической деятельности и заключает в себе ее главный критерий и квалифицирующий признак.

Такое понимание сути политической деятельности, как представляется, точно и непротиворечиво определяет круг субъектов политической деятельности. Очевидно, что это люди и институты, имеющие право и возможность распоря­жаться политической властью, то есть принимать решения, обязательные к исполнению другими. Мера их компе­тенций определяется наличным объемом властных полномочий, той долей поли­тической власти, которая находится в их руках, но в любом случае это сравни­тельно небольшой круг людей, имеющих специальные полномочия принимать руководящие решения, используя поли­тическую власть как инструмент своей политической деятельности.

Марксова методология подводит нас и к другому, на первый взгляд парадоксаль­ному выводу: политическая деятельность по своему содержанию не обязательно может быть направлена на завоевание политической власти. Хотя все мы со школьной скамьи уверены, что субъект политики всегда нацелен либо на завоевание власти, либо на ее удержание, либо на использование. Тем не менее такое пони­мание политической деятельности было уместным в XIX и отчасти в XX веке, когда незрелость демократических инсти­тутов и процедур не позволяли разделять, в том числе и самому Марксу, собственно политическую (властную) деятельность и гражданское участие в политике. Но об этом чуть позже. Сейчас же мы говорим, что если политическая деятельность есть одновременно использование политиче­ской власти, то зачем посредством этой деятельности завоевывать то, что уже и так имеется, что уже заключено в содер­жании этой деятельности? Политическая деятельность вовсе не нацелена на завое­вание политической власти и не может в себя включать подобные действия.

Как же быть в таком случае с деятель­ностью какой-либо партии, стремящейся завоевать депутатские места в парламен­те? Или гражданскими активистами, вышедшими на политический митинг к дверям того же парламента? Ведь их дея­тельность носит явно политический характер?

Конечно, нельзя не признать, что направ­ленность подобных действий носит поли­тический характер, поскольку они ориен­тированы на власть. Однако направлен­ность деятельности и ее сущностное содержание — это не одно и то же. Для партии, скажем, ее предметный интерес — приход во власть. Эта цель направляет дея­тельность партии, придает ей осмыслен­ность и рациональность. Но по отноше­нию к самой деятельности партии ее цель — овладение политической вла­стью — выступает ориентиром, внешним обстоятельством, а не имеющимся сред­ством, и потому не может выражать и определять характер ее деятельности. Суть деятельности, напомним Маркса, опреде­ляется не целью, которая преследуется людьми, а средством, с помощью которого эта деятельность осуществляется.

Непарламентская партия в борьбе за власть, если мы говорим о демократиче­ском государстве, использует не власть как таковую (именно поэтому ее деятель­ность нельзя назвать политической в строгом смысле этого слова), а иное сред­ство — демократические гражданские процедуры и правила, установленные законом, а также институты, ключевым из которых является институт выборов. Сами по себе выборы — всего лишь про­цедура, и в этом смысле они политически нейтральны. Однако с их помощью, опи­раясь на мнение избирателей, выявляют круг людей, которые будут осуществлять политическую власть и которым будут переданы специальные властные полно­мочия по принятию руководящих реше­ний. Оттого такие выборы и называют политическими. Партии же, участвуя в них, осуществляют демократическую (электоральную) деятельность, совсем не тождественную политической деятельно­сти. Собственно политической она станет в случае успеха партии, после выборов, когда ее представители будут наделены властными полномочиями и правом при­нимать решения, обязательные к исполне­нию всеми согражданами, в том числе вчерашними соперниками на выборах. Так же дело обстоит и с гражданскими активистами, вышедшими на политиче­ский митинг. Имеет ли их акция политическую направленность? Безусловно. Люди собрались, чтобы донести до властей свое коллективное мнение по той или иной злободневной общественной проблеме. Однако сама деятельность митингующих от этого политической не становится, ведь никакого властно-распорядительного ре­сурса у них нет, то есть может считаться политической лишь условно, но при этом носить критический характер. Подобно, например, тому, как существуют художественная литература и литературная кри­тика. И к тому же их заявления, деклара­ции и обращения, адресованные властям, не обязательны для исполнения последни­ми. Участвуя в митингах, уличных демонстрациях, а также в выборах или просто в публичных политических дискус­сиях и обсуждениях, люди, при всей внеш­ней ориентированности на политику, реа­лизуют в этом случае свои конституцион­ ные гражданские права на участие в жизни общества и государства, обусловленные их гражданским статусом. Неслучайно такое участие называют гражданским, а деятель­ность, состоящую в использовании людь­ми своих гражданских прав, — граждан­ской деятельностью. Здесь, как и в преды­дущем примере, важно понимать, что сущностные особенности всякой деятельности определяются ее внутренними характери­стиками, а не просто внешней направлен­ностью. У гражданских активистов един­ственное средство их деятельности — гражданские права, установленные зако­ном, при отсутствии властных полномочий.

Политическая деятельность и граждан­ская (демократическая) деятельность —­ это разные виды социальной активности. И хотя они могут осуществляться по одно­му и тому же поводу — политической вла­сти, их содержание раскрывается по-раз­ному: в одном случае — это реальное использование политической власти, в другом — апелляция к ней в процессе реа­лизации гражданских прав и свобод. Если не различать их между собой, то происхо­дит искажение политического бытия, сме­шиваются понятия гражданского участия и политической деятельности. А именно — последней дается необоснованно расширительное толкование. Как бы тесно ни были связаны между собой политическая деятельность и деятельность гражданская, они остаются различными видами обще­ственных явлений и потому должны быть разделены не только в головах исследова­телей, изучающих общественные процес­сы, но также в законотворческой и особен­но правоприменительной практике.

Сергей Мошкин, доктор политических наук, г. Екатеринбург​

Источник: otetrad.ru