Как социологи стали агентами

Уже три центра, которые занимаются научной деятельностью и проводят социологические исследования, стали в России «иностранными агентами». Это Саратовский Центр социальной политики и гендерных исследований, петербургский Центр независимых социологических исследований и Аналитический центр Юрия Левады в Москве. 

Уже три центра, которые занимаются научной деятельностью и проводят социологические исследования, стали в России «иностранными агентами». Это Саратовский Центр социальной политики и гендерных исследований, петербургский Центр независимых социологических исследований и Аналитический центр Юрия Левады в Москве. 

Вы уверены, что они не шпионы?

Одним из первых, еще в 2013 году, в сферу внимания властей попал Саратовский Центр социальной политики и гендерных исследований. Эта организация занималась изучением социальных проблем, в частности, проблем инвалидов, семьи и детства, исследовала функционирование системы здравоохранения, образования, гендерное неравенство. По свидетельству Натальи Ловцовой, в прошлом – вице-президента Центра, его специалисты одними из первых стали проводить исследования проблем социального обслуживания, детей-сирот, доступной среды для инвалидов, инклюзивного образования, гендерной политики. «Все это и сейчас прекрасно действует на федеральном уровне, – отмечает Наталья Ловцова, – но из исследовательских организаций теперь мало кто занимается этой тематикой. А жаль – любому правительству не худо бы знать, как живут люди, особенно те, которые нуждаются в помощи».

"Политической деятельностью" на иностранные деньги признали публикацию монографии «Критический анализ социальной политики на постсоветском пространстве», мероприятие «Пересмотр социальной политики на постсоветском пространстве: идеологии, акторы и культуры», сведения интернет-сайта о цели организации (внедрение принципа рефлексивной критики в исследование социальной политики государства и гражданского общества), равно как и петиции, собранные на сайте «Демократор» в поддержку Центра. «Они прицепились к слову «политика», и никакими силами невозможно было объяснить, что имеется в виду именно социальная политика, и это не имеет ничего общего с ревизией политического строя», – подчеркивает Наталья Ловцова.

Целый год проходили суды и проверки, руководство Центра вызывали в различные инстанции. Порой случались совсем уж абсурдные вещи. Например, однажды Наталью Ловцову вызвали в Управление ГУВД по Саратовской области, в отдел по борьбе с терроризмом и экстремизмом и показали документ, где были перечислены гранты, полученные Центром, а также мероприятия, в которых он участвовал, и длинный список других участников. «Полицейский спросил меня: «Вы знаете этих людей? Это, например, кто?» – и стал указывать на отдельные фамилии. – «Да, это профессор из Москвы, а это наши студенты». – «А вы уверены, что они не шпионы?» – последовал вопрос. – «Не знаю, – сказала я, – они мне об этом не докладывали».

Поскольку Саратовский центр социальной политики и гендерных исследований не написал заявление о добровольном внесении в реестр «иноагентов», Министерство юстиции само включило его туда в июне 2014 года, а в декабре Центр перестал существовать. Сотрудники решили, что лучше его закрыть, чем работать с таким ярлыком.

 «Возможно, в Саратове просто не нашлось другой организации, которая получала международные гранты, а отчитываться за поиск агентов надо было», – предполагает Елена Ярская-Смирнова, в прошлом – научный руководитель Центра. А вот наблюдения Натальи Ловцовой: «Очень похоже, что было распоряжение поступить с Центром именно так. Было заметно, что все в недоумении: и судьи, и прокуроры. Но необходимо было устроить такой фарс, чтобы оправдать принятие нового закона и идеологически отвергнуть западные ценности, ведь в наших исследованиях речь шла о правах человека. Хотя на самом деле это, конечно, не западные и не российские, а общечеловеческие ценности».

"Ремонт" общества под угрозой

Петербургский Центр независимых социологических исследований возник в 1991 году. Это негосударственная организация. Центр не ориентирован на обслуживание коммерческих заказов, проведение массовых опросов или электоральных исследований. Его основная стратегия — развитие актуальных социальных исследований академического типа. Основные направления: миграция, этничность и национализм, общество и право, социальные проблемы экономики, гендерные и городские исследования, проблемы гражданского общества и экологическая социология. Социологи Центра исследуют такие болевые точки российского массового сознания, как историческая память и историческая политика, антимигрантские настроения и современные формы расизма, гендерные различия, социальная политика, наркомания…

Исполнительный директор Центра Оксана Карпенко уверена, что «рефлексия социолога дает возможность обществу посмотреть на себя как бы со стороны. Мы все пользуемся обществом, как… стиральной машинкой: пока работает — не задумываемся, в случае поломки — вынуждены думать, как устроено. Социологи – люди, профессиональный взгляд которых настроен на анализ того, как устроено общество. В идеале, это должно повышать шансы на успешный «ремонт» в случае «поломки». Но от специалистов по ремонту стиральных машин нас отличает несравнимо большая сложность объекта. Общество – чрезвычайно сложное «уравнение» (многомерное, с динамичными переменными), а сам социолог, его способность ставить вопросы и отвечать на них, — его неотъемлемая часть. Мы стремимся не навязывать свой «экспертный» взгляд, а увидеть мир глазами исследуемых нами сообществ, скажем, мигранта или наркомана. Социолог не критикует и не оправдывает тот или иной образ жизни людей, он старается понять, что делает тот или иной образ действий возможным, рассказать, как по-разному устроена жизнь людей в одном обществе. Понимая сложность и многомерность общества, мы стараемся расшатывать стереотипные, узкие дискриминирующие трактовки».

ЦНСИ на открытых конкурсах получает зарубежные гранты в разных странах мира, и на эти деньги проводит исследования. «В России, к сожалению, заниматься независимой (не связанной с университетами и академией) социологией без иностранного финансирования невозможно. Мы не получаем бюджетных денег (только редкие научные гранты РГНФ), не занимаемся коммерческими заказами или маркетингом», – отмечает Оксана Карпенко, – Социология, интересная нам, и, как мне кажется, необходимая российскому обществу, в России финансируется очень слабо».

Схема все та же: в ходе проверки Минюстом деятельности ЦНСИ было «выявлено правонарушение», Центру было предложено добровольно подать заявление о внесении в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. Когда социологи отказались это сделать, был составлен протокол об административном правонарушении, дело передано мировому судье. Ученые суд проиграли, он поддержал версию Минюста и назначил штраф в размере 315 тысяч рублей. Центр подал апелляцию. Дело пошло в районный, затем в городской суд Санкт-Петербурга. Результат прежний: суды поддерживали претензии Минюста и решение мирового судьи. А вот Верховный суд  штраф отменил, но по техническим основаниям: один из документов был неправильно составлен мировым судьей, и его решение аннулировали.

22 июня 2015 Министерство юстиции самостоятельно включило Центр в реестр иноагентов. После этого социологи подали в суд на Минюст, полагая его действия незаконными. Дело в Замоскворецком суде Москвы они проиграли, обжаловали решение в Мосгорсуде и тоже получили отказ. Сейчас ученые собираются обжаловать это решение в Президиуме Мосгорсуда, а затем – в Верховном суде.

«У нас получается, что суд и Минюст решают, что является «наукой», а что нет, где пролегает граница между «наукой» и «политикой», — а не социологи, – говорит социолог Оксана Карпенко Но это не вина судей. Ведь в правовом отношении закон совершенно чудовищный, и практика его применения абсолютно не правовая. Этот “закон” устроен так, что для судьи принять оправдательное решение – это значит совершить гражданский жест, а не сделать независимый выбор, опирающийся на прозрачные в праве критерии. Это политически мотивированные процессы. Можно предположить, что судьи, встающие на сторону некоммерческих организаций, наживают массу сложностей, оказывается в зоне риска. На такое готовы единицы. Ради чего?»…

Что же в работе центра привлекло внимание надзирающих органов? Основанием была презентация на сайте и в пространстве Центра коллективной монографии под названием «Политика аполитичных. Гражданские движения в России 2011-2013 годов». К сожалению, книга даже не нами издана, хотя в исследовании участвовали молодые социологи, близкие к ЦНСИ. Как и к любой работе, к текстам можно предъявлять претензии, но очевидно, что это профессиональный, научный текст. Допущение, что социальные ученые проводят исследования и публикуют их результаты в «политических», а не в научных целях и в интересах общества, основано на ошибочном представлении о характере и задачах работы социологов.

Второе основание – это методическое пособие по проведению тренинга беспристрастности для мировых судей, разработанное на основе исследования, в котором участвовала сотрудница Центра. Это исследование, кстати, пример плодотворного сотрудничества социологов с государственными структурами… Там говорилось о проблемах мировых судей, о сложностях, с которыми они сталкиваются в работе. Полезное, совершенно невинное с точки зрения политических рисков для государства исследование. Но там цитируются слова судей, которые говорят о недостатках этого, нового на тот момент для России, института мировых судей. Собственно, и цель проекта состояла в том, чтобы увидеть дефициты и сложности, чтобы получить шанс для их устранения. В конструктивной критике института мировых судей увидели негативный рассказ о нем и попытку подорвать авторитет суда.

Третья претензия Управления Минюста по СПб и Северо-Западу – размещение на сайте организации записи научного доклада о политических стратегиях профсоюзов, представленного сотрудницей ЦНСИ Ириной Олимпиевой и его обсуждения на научном семинаре. Тут претензия сводится к тому, что «участниками семинара были допущены высказывания, дающие негативную оценку действующего законодательства». Но там вообще не было никакой оценки законодательства, – говорит Оксана Карпенко, – а если бы и была, то, с нашей точки зрения, публично высказанная критика действующего законодательства не может рассматриваться как его нарушение, а высказывания участников семинара не могут рассматриваться как деятельность организации».

Центр продолжает свою научную деятельность. Мешает ли этой работе присутствие организации в реестре «иностранных агентов»? «Мешает, – говорит Оксана Карпенко. – Мы постоянно в ожидании очередной проверки, каждый квартал отчитываемся о деятельности и раз в полгода делаем дополнительный финансовый отчет. Вынуждены делать совершенно необязательный для других некоммерческих организаций ежегодный аудит организации – в прошлом году он нам стоил порядка 300 тысяч.… Или вот еще проблема: в «отчете иноагента» для Минюста есть пункт: «Перечислите, какой политической деятельностью занимаетесь». Мы не согласны с допущенным Минюстом сведением нашей профессиональной и научной деятельности к «политической» и оспариваем в суде внесение ЦНСИ в реестр. До недавнего времени мы рисковали, но раздел не заполняли, писали: «вся деятельность ЦНСИ является профессиональной и научной, иной не занимаемся». Но после майских 2016 года «уточнений», внесенных в закон об НКО в части определения «политической деятельности» (теперь «социологические исследования» прямо к ней отнесены), мы стали в этом разделе дублировать перечень активностей Центра и помечать, что делаем это вынужденно, вследствие изменений в законодательстве.»

Ко всему этому добавилась большая психологическая нагрузка: «Постоянное ожидание разного рода проверок сильно выматывает. Кроме того, в какой-то момент я ощутила страх «подставиться», как-то спровоцировать наших «оппонентов», поняла, что подбираю слова, включилась самоцензура. Это и эмоционально, и интеллектуально сложное состояние». Понимаешь, что власти над ситуацией имеешь мало: если захотят, то найдут к чему придраться, – но защититься хочется. Начинаешь контролировать то, что, как кажется, контролировать можешь: свои и сотрудников действия и высказывания. В какой-то момент поняла принципиальную ущербность такой установки. Ты своими руками укладываешь организацию в прокрустово ложе правил и ожиданий, установленных вопреки твоим желаниям и интересам. Надо делать то, что сам считаешь интересным и нужным. И будь, что будет…»

Внесение ЦНСИ в реестр «иноагентов» отразилось и на проводимых им исследованиях. Оксана Карпенко рассказывает, что всегда было сложно, но теперь практически невозможно добиться интервью у чиновников, иметь дело с государственными структурами, скажем, проводить исследования в школах. Да и у обычных российских граждан желания разговаривать с «инагентом» особого не появляется.

Фактически, это означает запрет на профессию.

Позицию по поводу всей этой истории сотрудники ЦНСИ изложили на своем сайте: «Социология, не влияющая (прямо или косвенно) на «общественное мнение», – нонсенс. Социология, не ставящая острых вопросов, не предлагающая оригинальных, идущих вразрез с общепринятыми мнениями ответов, интеллектуально несостоятельна. Социология, не влияющая на принятие управленческих решений, ущербна, как и управление, не использующее возможности независимого социального исследования. Социология, из которой исключен критический анализ различных «политик», утрачивает связь с социальной наукой, превращаясь в политтехнологию. Социология, не добивающаяся успеха в конкурентной борьбе на международном рынке научных грантов, лишена стимулов к росту и обречена на вырождение».

В современном мире любая наука, существующая изолированно от глобального контекста, утрачивает способность к развитию. Попытки контролировать глобальные процессы научного обмена приводят лишь к ее бюрократизации, процветанию псевдонаучных теорий, отъезду из страны талантливых и свободомыслящих ученых. Преследование независимых ученых и научных организаций ставит крест на развитии полноценного научного сообщества и ведет к деградации гуманитарного знания в России, что в итоге оборачивается дефицитом идей и стратегий в отношении будущего нашей страны».

"Подрывная деятельность" в пользу Пентагона

Еще одна научная организация, включенная в реестр иностранных агентов, – Аналитический центр Юрия Левады. У него непростая история взаимоотношений с российскими властями. Начиная с 1987 года, научный коллектив Центра работал в организации, которая называлась «Всероссийский центр изучения общественного мнения». В августе 2003-го Министерство имущественных отношений России приняло решение об изменении статуса центра, что привело к смене его руководства, и известный социолог Юрий Левада был уволен с поста директора. Весь коллектив ушел вслед за ним и создал «Аналитическую службу ВЦИОМ» (ВЦИОМ-А), но затем, после некоего судебного решения, название было изменено, и организация стала называться «Аналитический Центр Юрия Левады» (Левада-центр). Ну, а ВЦИОМ остался под старым названием и набрал новых сотрудников. Провластные СМИ подавали этот конфликт под модным в то время соусом «спора хозяйствующих субъектов» (вспомним историю с НТВ). Однако политическая подоплека дела очевидна: независимый социологический центр, во главе которого стоял ученый, известный своими либеральными взглядами, был крайне неудобен для российских властей.

Левада-центр занимается массовыми опросами, выясняя мнения граждан практически во всех сферах российской жизни: это политика, экономика, социальная жизнь, историческая память, культура, образование, здравоохранение, религия, экология, мораль, проблемы молодежи, потребительское поведение россиян…. Рейтинги ведущих российских политиков, электоральные настроения граждан – постоянные темы его ежемесячных исследований. Эти исследования Центр проводит за свой счет, деньги же зарабатывает на коммерческих заказах.

В 2013-14 годах в Левада-центре прошло подряд пять проверок: организацию проверяла прокуратура, Министерство юстиции, отдел по борьбе с экстремизмом, налоговая инспекция. «Закон тогда запрещал принимать гранты, безвозмездное финансирование, – рассказывает директор Центра Лев Гудков, – но не запрещал коммерческие проекты, маркетинговые исследования, то есть то, за счет чего мы существуем, поскольку перераспределяем полученную прибыль и пускаем ее на наши собственные исследования – других источников финансирования у нас нет. Но гранты мы к тому времени уже не получали. Нам вынесли предупреждение о недопустимости иностранного финансирования и занятия политической деятельностью, под которой понималось проведение социологических опросов общественного мнения и их публикация, и вроде бы отстали от нас. Но в этом году были внесены поправки в закон об НКО, и теперь недопустимо занятие политической деятельностью и получение любого иностранного финансирования, даже оплаты коммерческих заказов. И одновременно было расширено понятие «политическая деятельность», под которой стало пониматься абсолютно все, в том числе, комментирование исследований, выступления на научных конференциях и так далее.

И вот по доносу движения «Антимайдан», который давно выступал с призывами признать Левада-центр «иностранным агентом», в августе Минюст провел проверку, и 5 сентября нас внесли в реестр. Претензии были практически просто переписаны с сайта «Антимайдана». Акт проверки проведен крайне халтурно и небрежно: перепутали наши договоры с разными организациями, в общем, туда попало все, что явно выдает политический заказ на уничтожение или, по крайней мере, дискредитацию нашей организации».

По свидетельству Льва Гудкова, «Антимайдан» обвинял социологов в проведении подрывной деятельности в пользу Пентагона, практически повторяя те положения, которые были в 2014 году опубликованы в докладе Российского института стратегических исследований, где упоминался целый ряд учебных и научных организаций, по мнению авторов этого доклада, ведущих подрывную деятельность и создающих агентурную сеть для оппозиции.

«Непосредственным поводом  послужил наш совместный проект с Висконсинским университетом, – рассказывает Лев Гудков. – Этот был трехлетний проект по исследованию жилищных условий россиян. В какой-то момент университет получил поддержку от американского научного фонда «Минерва», который частично финансируется Министерством обороны США – это нормальная практика в американских университетах. Повторяю: не мы получили эту поддержку, а университет, но в России это связали напрямую: «Пентагон курирует данный проект». Сам проект не содержал ничего политического, это были семейные истории о том, как люди меняли свое жилье.

Попутно были приведены и другие наши проекты – международные исследования коррупции, а также маркетинговые исследования, включая, скажем, опросы потребителей гигиенических принадлежностей. Было заявлено, что мы проводим свою деятельность по заказу иностранных организаций, влияя тем самым на общественное мнение и манипулируя им.   

Абсурдность обвинений, представленных в акте проверки, по мнению Льва Гудкова, заключается в том, что не делается ни малейшей попытки установить причинную связь между характером «политической деятельности» Левада-центра, а это проведение социологических исследований и публикация их результатов, и их конкретным «заказчиком», то есть установить того иностранного «субъекта», в пользу которого осуществляется эта «политическая деятельность». Нет даже попыток доказать сам факт правонарушения: взаимосвязь конкретных заказчиков, их мотивов и работы исполнителей.

«То, что Левада-центр получает деньги за выполнение договорных работ, – подчеркивает Лев Гудков, – не означает, что Центр готовит агентурные кадры для подрывной работы или  предоставляет информацию для иностранных разведок. Сам по себе такой посыл означает либо паранойю шпиономании, либо желание дискредитировать любые общественные организации, не зависящие от власти. Это демагогия борьбы с НКО или формами гражданского общества как каналами импорта «цветных революций».

Проверка лишь подтвердила, что Левада-центр сотрудничает со многими иностранными исследовательскими организациями и коммерческими корпорациями. Но о том, в чем, собственно, заключается вредоносная сила данных социологических исследований, и на деятельность каких конкретно государственных органов они влияют, ничего не говорится.  Другими словами, вводится презумпция тотальной виновности.

В чем, по мнению Льва Гудкова, настоящая причина столь пристального внимания властей к Левада-центру? «Это инициатива силовиков, которые просто заинтересованы в уничтожении такой организации. Их волнуют не столько данные опросов, которые мы получаем (они не принципиально отличаются от того, что публикуют прокремлевские социологические службы), сколько их интерпретация нашими специалистами, то есть более глубокий и независимый анализ. Именно это и вызывает раздражение».

Лев Гудков уверен, что глубокий независимый анализ массовых настроений крайне важен: «Социология – это средство самопознания общества, которому важно знать правду о себе, без этого общество пребывает в иллюзиях, в утопиях, в самоупоении.  Если же общество знает и принимает правду о себе, то это – единственное условие реальных изменений к лучшему в его жизни. Ведь если не слышать анализ и диагноз болезни, то мы все время будем пребывать в некотором заблуждении относительно того, что делать».

Что делать самому Центру в этой ситуации никаких сомнений у руководства нет – будут судиться до последнего. Пока же, как и в случае с двумя другими организациями социологов, суды встают на сторону Минюста.

26 октября в Тверском суде Москвы состоялся суд, в котором Левада-центр выступал ответчиком: был составлен протокол об административном правонарушении, поскольку социологи сами не подали заявление о внесении их организации в реестр «иноагентов».

«Слушание было коротким, – рассказывает директор Центра Лев Гудков, – прений сторон не было, скучающий судья выслушал возражения нашего адвоката и тут же объявил, судя по всему, уже готовое обвинительное решение. Нам присудили выплатить штраф в размере 300 тысяч рублей». Социологи намерены обжаловать это решение в Мосгорсуде. Левада-центр, в свою очередь, подал иск в Замоскворецкий суд Москвы к Министерству юстиции о незаконности распоряжения о внесении его в реестр. Если решение будет принято не в их пользу, опротестуют его во всех возможных инстанциях, включая Европейский суд по правам человека.

Автор: Кристина Горелик

Источник: agentovnet.org