Дело о стихотворении. Последнее слово учителя Александра Бывшева в суде

Бывший школьный учитель Александр Бывшев, обвиняемый по делу о стихотворении "Украинским патриотам" выступил с последним словом в суде. 13 июля 2015 года в Кромском суде Орловской области будет оглашен приговор по делу о стихотворении "Украинским патриотам". За эту публикацию Александра Бывшева уволили с работы, подвергли травле и внесли в федеральный список экстремистов. Прокурор потребовал для бывшего учителя полгода исправительных работ по 282-й статье и запрета на профессию.

Бывший школьный учитель Александр Бывшев, обвиняемый по делу о стихотворении "Украинским патриотам" выступил с последним словом в суде. 13 июля 2015 года в Кромском суде Орловской области будет оглашен приговор по делу о стихотворении "Украинским патриотам". За эту публикацию Александра Бывшева уволили с работы, подвергли травле и внесли в федеральный список экстремистов. Прокурор потребовал для бывшего учителя полгода исправительных работ по 282-й статье и запрета на профессию.

"Грани" публикуют последнее слово Александра Бывшева.

"Если рассматривать последнее слово поэта на суде как некое литературное произведение, то для сегодняшнего своего выступления в качестве эпиграфа я бы взял слова классика мировой литературы Джорджа Оруэлла: "Во времена всеобщей лжи говорить правду – это экстремизм". Точнее не скажешь.

Меня в последнее время часто спрашивают (кто-то с сочувствием, но больше с нескрываемым злорадством и некоторые даже c ненавистью): "Ну, чего ты добился своей правдой? Завели уголовные дела, выгнали из школы. Тебе это было надо?"

Да, не скрою, мне сейчас очень трудно: в течение уже более года против меня идет настоящая травля, я получил огромное количество угроз, на меня вылиты и продолжают выливаться ушаты отборных помоев и оскорблений. Из угроз, получаемых мною в соцсетях, можно составить уже объемистый том.

В родном поселке я стал фактически изгоем и нахожусь в положении персоны нон грата.

Официальные российские власти внесли меня в черный список действующих экстремистов и террористов России. Я дружно предан остракизму в своем педагогическом коллективе. Все это так.

И тем не менее я без малейшего колебания отвечаю: "Я ни о чем не жалею и готов повторить каждое написанное слово из стихотворения, за которое меня сейчас судят. Я поступил по совести, как мне подсказывали мои убеждения". А за свои убеждения надо идти до конца.

Я для себя уже давно принял в качестве жизненного кредо призыв Солженицына "жить не по лжи" и старался всегда ему следовать.

И своих школьников на протяжении 20 лет я учил никогда не лгать. И грош была бы мне цена, если бы я других призывал говорить правду, а сам, когда вдруг дело коснулось меня, начал кривить душой, изворачиваться, трусливо каяться, отрекаться от сказанного или написанного, менять свою позицию в угоду сиюминутной политической конъюнктуре. Считаю, что это было бы нечестно и просто подло с моей стороны.

Жизнь решила проверить меня на прочность и твердость моих взглядов. Сегодня я сдаю своего рода экзамен на зрелость, на подлинное звание человека.

Данный уголовный процесс считаю абсолютно политическим. Совершенно очевидно, что меня преследуют за мои взгляды и мою публично выраженную позицию, которая резко расходится с мнением большинства в нашей стране или (как сказали бы раньше) с "генеральной линией партии и правительства".

Кстати, я никогда и не скрывал своих оппозиционных взглядов и постоянно их высказывал, в том числе и в прессе.

Цель данного суда надо мной мне предельна ясна – устроить показательную порку человеку, посмевшему иметь свою альтернативную точку зрения, не побоявшемуся ее обнародовать и таким образом бросившему дерзкий вызов покорному большинству людей, привыкших жить не по указке совести, а по указанию начальства.

На моем примере власть хочет наглядно всем продемонстрировать, что ожидает того, кто решится идти не в ногу со всеми и попытается сомневаться в правильности шагов государства, гражданином которого он является.

Теперь относительно самого обвиненительного заключения. Весь этот, с позволения сказать, "документ" (на 40 листах!) выдержан в лучших традициях сталинского правосудия 30-х годов.

Читаю его и диву даюсь: "Реализуя свой преступный умысел, Бывшев Александр Михайлович, осознавая фактический характер и общественную опасность своих действий, предвидя неизбежность наступления общественно опасных последствий и желая их наступления, разместил на своей персональной странице в социальной сети "Вконтакте" стихотворение собственного сочинения под названием "Украинским патриотам"…" Ну и так далее.

В общем, Бен Ладен отдыхает – все шахиды завидуют такой неслыханной моей дерзости! Просто камикадзе какой-то.

А ведь все мое "преступление" состоит только в том, что я назвал вещи своими именами: что брать чужое – нехорошо, нарушать международные договоренности – недопустимо и аморально; что люди, с оружием в руках направляющиеся в другую страну убивать ее граждан, являются военными преступниками, бандитами и оккупантами; что Украина, как и любое государство мира, имеет полное право защищать свою территориальную целостность и суверенитет всеми доступными способами, в том числе вооруженным сопротивлением.

Где же здесь экстремизм, разжигание вражды между народами, пропаганда превосходства одной нации над другой?

Что касается экспертов, на мнении которых основывается обвинение против меня, то я бы поставил под сомнение их выводы ввиду их явной политической ангажированности и необъективности.

Так, к примеру, сотрудники центра при УМВД России были по роду своей службы заинтересованы найти в моих стихах "экстремизм". По-моему, здесь все настолько очевидно, что не стоит дальше и комментировать.

Заключение госпожи Власовой (доцент Орловского госуниверситета Людмила Власова, автор экспертных заключений по первому и второму уголовному делу Бывшева. – Ред.) я бы тоже не стал рассматривать как истину в последней инстанции, поскольку суд располагает экспертным заключением куда более опытных и квалифицированных специалистов из ГЛЭДИС (специалисты из Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам не нашли в стихах Бывшева признаков экстремизма. – Ред.).

Хотел бы обратить внимание, Ваша честь, на несколько весьма важных моментов, которые почему-то не попали в поле зрения суда.

Уважаемый заместитель прокурора, потребовавший на прошлом заседании для меня запрета на профессию, в качестве главного аргумента сослался на показания нескольких шестиклассников, которые якобы слышали от меня во время урока резкие мои высказывания в адрес высших руководителей России и критику политики Кремля.

Во-первых, ситуация обсуждения с шестиклассниками на занятиях в школе каких-либо политических вопросов сама по себе анекдотична и неправдоподобна. Но даже если предположить, что подобный факт все-таки имел место, то сразу возникают следующие вопросы. Данного рода разговоры на посторонние темы на уроке обязательно привлекли бы внимание учащихся и наверняка стали бы известны их родителям, классному руководителю, друзьям по школе. Такие отклонения от учебного процесса непременно стали бы достоянием гласности. Это утаить невозможно. Тем более что дети – народ очень непосредственный.

Почему этого не произошло и мое "антипедагогическое поведение" не стало предметом строгого разбирательства школьной администрации и моего трудового коллектива?

Наоборот, и сам директор, и завучи, и заведующий РОНО признались, что никогда не поступало на меня никаких жалоб и сигналов ни от кого по поводу грубейшего нарушения школьного устава и педагогической этики. Я до самого последнего времени постоянно получал почетные грамоты и поощрения.

И только после возбуждения против меня одного за одним уголовных дел "вдруг" стали находиться так называемые свидетели и начала открываться картина моего "неприглядного поведения". Вам не кажется это странным?

Очень странным мне представляется и тот факт, что те несколько шестиклассников смогли с точностью до слова "вспомнить", что я им якобы говорил за полгода до этого. Причем показания у них у всех абсолютно идентичны, как под копирку. И еще. А почему другие учащиеся не вспомнили, пусть не буквально мои слова, но хотя бы сам факт подобных высказываний с моей стороны? Кстати, все мы были свидетелями путаницы в показаниях этих школьников и нестыковок в ходе их допроса.

Не могу не обратить ваше внимание на то, что, по словам одного из завучей, которая присутствовала в ходе бесед со школьниками, некоторые вопросы помощника прокурора ей показались явно наводящими. (Можете открыть материалы протоколов и убедиться в этом.)

Представитель стороны обвинения ссылается также на показания моих коллег, практически единодушно осудивших меня как антипатриота, русофоба, врага России и т.д.

Разве мало было в нашей отечественной истории случаев, когда вот так же в едином порыве дружно клеймились люди, чьи взгляды и высказывания расходились с мнением "подавляющего большинства"? Если брать совсем недавнее прошлое, то на ум сразу приходят фамилии Пастернака, Солженицына, Бродского, Сахарова. Их тоже гневно осуждали в трудовых коллективах, бичевали коллеги, земляки. И что доказывает массовое осуждение их как "отщепенцев, предателей, космополитов, изменников Родины"? Да ровным счетом ничего!

Здесь звучали ссылки на 43 свидетелей обвинения, среди которых основная масса – это мои коллеги-учителя. Это те самые свидетели, один из которых говорил о миллионах, по его сведениям, полученных мною от какой-то "братии", и заверял суд, что читал все мои "экстремистские стихи" (в том числе и на украинском языке) в нашей местной районной газете.

Это те самые свидетели, которые утверждали, что "в данном стихотворении Бывшев Александр Михайлович выступал за Украину и в жесткой форме критиковал Россию и действующую власть". Страшное преступление, не правда ли? "Прославлял нацистскую политику Украины", выступает с призывами "к уничтожению граждан России насильственным путем".

Интересно, что эта обязательная фраза чуть ли не у каждого из "свидетелей" повторяется слово в слово!

Это те самые свидетели, которые пришли к выводу, что "Бывшев призывает к уничтожению и истреблению русского народа", "призывает к агрессии против России" и даже – "в данном стихотворении имеются явные террористические призывы". (Такое впечатление, что они мои стихи спутали с "Майн Кампф" Гитлера.)

И я хочу теперь спросить всех вас: можно ли всерьез опираться на подобные "показания"? Смеяться здесь или плакать? Воистину, это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Между прочим, учитель русского языка и литературы Кромской школы громко требовал "запретить Бывшеву общаться со СМИ, поскольку он в своих интервью будет рассказывать про нас".

Одного я не пойму: если мои уважаемые коллеги все делают по совести, исключительно в соответствии с твердыми убеждениями, то чего они так опасаются огласки? Это, кстати, к вопросу об их искренности.

Не могу не сказать и о вопиющих грубейших нарушениях, с которыми я столкнулся в ходе разбирательств по моему делу. Так, на многих судебных заседаниях в ходе допроса свидетелей постоянно поднималась тема памятного майского педсовета в прошлом году, когда коллеги-учителя пригвоздили меня к позорному столбу. Хочу внести в этот вопрос полную ясность и расставить, наконец, все точки над i.

Педсовет был посвящен лично мне, поскольку на нем разбиралось мое персональное дело. Поэтому я, в отличие от многих своих сослуживцев, отлично помню, как все было на самом деле.

Данное мероприятие проводилось по инициативе Кромской прокуратуры в присутствии помощника прокурора госпожи Гавриловой. Она сразу же задала тон этому заседанию, куда были приглашены все члены школьного коллектива под расписку, и недвусмысленно заявила, что учителя обязаны вынести Бывшеву А.М. взыскание.

После обсуждения и выступления коллег коллектив проголосовал за вынесение мне замечания. Но на следующий день утром директор школы вручила мне приказ об объявлении мне уже выговора. На мое недоумение она честно заявила, что в прокуратуре остались недовольны столь мягким наказанием и потребовали объявить мне выговор.

На администрацию школы оказывалось беспрецедентное давление. Неделя, которая предшествовала моему отстранению от должности, была очень странной: утром мне вручают приказ об отстранении, а вечером звонят – забудьте этот приказ, мы его аннулируем, приходите опять в школу и спокойно работайте. И вот так несколько раз было.

А чтобы показать, чего стоят все эти гневные осуждения "возмущенных граждан", я здесь приведу такой факт. Один мой хороший знакомый поведал мне по телефону совершенно потрясающую историю. Его начальница, кстати, заслуженный работник культуры РФ, вызывала его "на ковер" и в открытую заявила, что если еще раз нас увидят вместе, разговаривающими о чем-либо, то у него будут большие неприятности на работе. По его словам, был ему учинен настоящий допрос на тему "о чем мы там разговаривали".

Вот до какого позорища и мракобесия у нас здесь все дошло.

Представитель обвинения потребовал от суда конфисковать мой ноутбук как главное орудие преступления и передать его безвозмездно в пользу государства. Неужели здесь кто-то всерьез рассчитывает, что вот таким способом можно заставить меня прекратить заниматься литературной деятельностью?

Уверяю вас: я оставляю за собой право писать, говорить и публиковать то, что подсказывает моя совесть.

Одно меня радует: за весь год, когда шло разбирательство по моему делу, никто так до сих пор не представил мне ни одного доказательства, что я солгал, наклеветал, передернул факты или их исказил. То есть объективно выходит, что меня судят за правду.

Все это время ведущееся против меня уголовное преследование, те унижения, которые мне приходится испытать, то озлобление, которое я порой встречаю со стороны некоторых моих соотечественников, только еще больше убедили меня в моей правоте.

Я вполне понимаю, как трудно "плыть против течения", не быть в общей массе. Но ведь должен же кто-то не поддаваться массовому гипнозу и коллективному помешательству.

Я выражал и выражаю свою гражданскую позицию без оглядки на все эти запредельные проценты единодушной поддержки власти и дружного "одобрямса".

А принцип "попал в волчью стаю – вой по-волчьи" (столь наглядно продемонстрированный многими моими коллегами в ходе судебных заседаний) считаю глубоко порочным и абсолютно гибельным для России.

Прошу суд при вынесении мне приговора руководствоваться не сиюминутной конъюнктурой и политической целесообразностью, не поддаваться эмоциям и политическим пристрастиям, а действовать исключительно на основе закона, здравого смысла и неоспоримых фактов.

Повторю еще раз: я исполнял свой долг поэта и гражданина и мне не стыдно ни за одно написанное слово. Моя совесть чиста. Мне не в чем оправдываться. Я честный человек и могу открыто смотреть людям в глаза. И пусть нас рассудит история…"

Источник: hro.org